Сергей Носов - Закрытие темы [сборник]

– Всё равно я вас разведу.

– Это как?

– В повести. Я уже написал половину.

– Очень неоригинально.

– Очень оригинально. Ты изменишь ей, или она тебе, я ещё не придумал, и ты прыгнешь с поезда.

– Зачем с поезда?

– Мне так хочется.

– Странное желание, – сказал он.

– Ничего странного, – сказал я, – ничего странного.

– И никаких шахмат, – добавил Воздерженцев, – никаких чаепитий!

Марина, Марина наелась маргарина! Марина, Марина, ангина, скарлатина! (Дразнилки.) Оленька – Оль, голый король… Блин. Полблина. Четверть блина.

– Да нет, я всё понимаю, но это моя профессия… Моя профессия – тяжёлые вещи. Я двигаю тяжёлые вещи – кровати, доспехи рыцарские, всякие тумбы, – и это моя работа, тяжёлые вещи… Раньше я думала: вот поступлю, вот окончу, вот стану актрисой, да ещё какой актрисой… А теперь знаю: моё призвание – тяжёлые вещи. И хорошо. Я знаю своё призвание. Тяжёлые вещи. Ты говоришь «лицедейство». И пусть. Я сама вижу, где лицедейство. Но я не могу без этого, и без тяжёлых вещей – тоже. Понимаешь?

– Да, интересно. Моя работа тоже сопряжена с передвижением массивных предметов. Раз в две недели мы носим в поверочную лабораторию измерительные приборы – это в другой корпус: генераторы, частотомеры тяжёлые, – навьючимся, как те самые, и вперёд.

– Я говорю о другом, ты не понял.

Он бы мог и не напоминать про шахматы. Последняя лихорадка отсвирепствовала ещё в прошлом квартале; к тому же электронные часы (шахматные, самодельные, гордость «правых») попросили коллеги из межотраслевой лаборатории, и, судя по всему, приобрели в собственность.

Приходил пожарник [26] Да, пусть этот пожарный остаётся пожарником, раз его все пожарником называют. – молодой, принципиальный. Он напомнил Анне Тимуровне о её допобязанности, – это она отвечала за противопожарную безопасность в третьей комнате, – составил акт для пущей убедительности и унёс электрочайник. Все чайные клубы объявили о самороспуске. Воздерженцев лично реквизировал кипятильники.

«Пятачок» опустел. Курили теперь этажом ниже, в специально отведённом для того помещении. А на «пятачке» повесили плакат о вреде курения: зелёный субъект в очках (следовательно, научный работник) рассыпается на дымящиеся кусочки.

Виктор Тимофеевич Воздерженцев написал в многотиражную газету передовицу: «Работы стало больше». И в самом деле, работы стало больше. Составлялся отчёт – сто восемьдесят страниц на машинке и тридцать страниц приложений! Годовой отчёт всем отчётам отчёт. Марину перевели к «правым».

Одно обстоятельство серьёзно тревожило Воздерженцева. На последнем учёном совете кто-то употребил выражение «тупиковая тема». Ничего конкретного под этим не подразумевалось, просто речь зашла о научном балласте, вообще о научном балласте, и кто-то сказал: «тупиковая тема», – Виктору Тимофеевичу пришлось не заметить, как на него посмотрели другие. О бесперспективности поговаривали и в самой лаборатории Воздерженцева. При этом примиренческие настроения (главным образом в среде незащитившихся), что-де, и тупики необходимы в науке, Виктор Тимофеевич осуждал, как рационалистическую ересь. Никаких тупиков. Диссертабельность и перспектива (конечная цель исследований рисовалась некоторым в образе докторской шефа). Шутка ли это: за год защитились двое. Но Воздерженцев знал, что оба кандидата подыскивают другую работу.

В октябре приезжал заказчик. Представитель заказчика. Или просто – представитель. Вид у представителя был не очень представительный: невысокий лысоватый мужчина лет сорока пяти с экземой на переносице. Ему показывали установку, включали приборы, щёлкали «децибельниками», причём с таким видом щёлкали, словно хотели удивить невероятной диковинкой, а он недоверчиво спрашивал: «Что это? Что это?» – и хмуро констатировал: «Вижу». – «Нам надо то-то и то-то», – сообщал представитель. – «Ну, не совсем то, зато можем предложить это». – «Нам надо то-то и то-то».

Касаев стоял за спиной Воздерженцева («наша талантливая молодёжь»); он держал тетрадь с математическими выкладками – летопись разложения в ряд одного нехорошего интеграла (интеграл не хотел раскладываться), Касаев ждал. Выбрав подходящую минуту, Виктор Тимофеевич заговорил о теоретических аспектах проблемы. Увы, представитель мало интересовался математикой, он хорошо чувствовал железо: «То-то и то-то». – «Подождите, вот напишем годовой отчёт – тогда увидите».