Валерий Лаврусь - Очень Крайний Север

— Молодец-молодец… — Славка ревниво отодвинул их и выбирался на броню. — Только давай не копаться… Темнеет. Стас, сдавай задом к вагончику, я скомандую.

Вездеход сдал — они выгрузились. Латыши хотели подождать, пока парни устроятся, но старший Серов отправил их на базу: по темени возвращаться — не самая лучшая идея, даже с фарами.

— Ну и правильно, Палыч! А то стоит тут, воняет… выхлопными газами. — Игорь только что откуда-то приволок дверь — двери у вагончика не было.

— Ты откуда такую шикарную дверь притащил, лишенец?

— Толчок. С толчка — с него снял, — радостно доложил Игорь, похлопывая рукавицей по колену — сейчас дорнитом обошью… Классная дверь получится!

— А как мы в т-туалет ходить будем… без двери? — возмутился подошедший Золевский. Юрка чувствовал, сейчас начнут мужики прикалываться. Дверь им… для туалета… И туалет. Ага… Где присел, там и туалет, только быстро всё делать надо. Летом сожрут, а зимой заморозишь…

— Да! Как теперь стучаться и спрашивать: «Занято?» — подхватил Славка.

— Поставить обратно? — Игорь развернулся с дверью.

— Ладно. Всё равно инеем покроешься, пока сидишь, — никто и н-не увидит. — Григорич взял мотопилу и кликнул Юрку: — Тёзка, пошли за дровами! Печка у нас… Жрать будет до хрена!

— А откуда у нас такая печь? — Юрка с восхищением разглядывал здоровенную буржуйку в вагончике.

— Столовая, по ходу, была, — Игорь прислонил дверь и зашёл внутрь.

— Похоже, — Славка тоже заглянул. — Вон, что-то вроде столов вдоль стен. Ладно, мужики, вы давайте за дровами, а мы с Игорем попробуем обустроить эту холеру.

Дрова тёзки пилили и таскали дотемна, пока ещё можно было угадывать: где дрова, а где пила. Тем временем Славка с Игорем завесили одной палаткой пару окон, второй перегородили вагончик на две половины — иначе не протопить никогда эдакую громадину. Доски они уложили поперёк на столах в дальней части, на досках расстелили брезент. Установили аккумуляторы, подключили пару лампочек и даже уже попытались растопить печку.

О-о-о-о, печка… Печка — отдельное явление в той истории. Большая: семьдесят на семьдесят, полметра высотой, с солидной толстой трубой. Запустить такую печку всегда сложно. С первого и до последнего дня ею занимался исключительно старший Серов. Он её ласково называл «атомный реактор» и при розжиге разве что только не камлал. Процесс запуска был непрост и строго регламентирован. Для начала в печку загружалась береста с мелкими чурочками, которые старший предварительно заботливо готовил: отщеплял от полена топором и аккуратно укладывал поближе к печке, чтобы просохли. А может быть, он их ставил даже по фэншуй, хотя вряд ли — тогда об этом никто ничего не знал. Если кто задевал и ронял чурочки, Серов того матерно ругал и обещал отлучить паразита от еды и тепла. Печка, приняв такой любовно приготовленный запал, делала удивлённый вид: «вы чё в меня засунули?» и начинала капризничать. Поначалу у неё никак не появлялась тяга, а без тяги огонь задыхался, и вся смесь тлела и дымилась. В этот момент Славка то открывал дверцу, то опять закрывал, то дул, то приплясывал, тёр запорошённые глаза, замахивал воздух полевым журналом — в общем, делал всё, чтобы организовать тягу. Длилось это минут пятнадцать, потом в печке накапливалась горючая газовая смесь, и она воспламенялась. Печка делала: «ПУХ-Х-Х!», распахивала дверцу, извергала облако сажи и заводилась, как реактивный двигатель. После этого в неё только успевай подкладывать. Спалить она могла несколько кубометров древесины в час. Не верите? Ладно… Но много могла спалить. Труба у неё становилась огненно-красной. Тепла она давала много. И уже через четверть часа в вагончике теплело, а ещё через полчаса от жары начинали выбрасываться на снег. Если после этого печку остановить, то через сорок минут наступала благоприятная температура, но ещё через полчаса она опять падала ниже нуля, печка тухла окончательно, и, чтобы развести её, всё приходилось начинать сызнова. Однако Серов-старший таки сумел договориться с ней и мог поддерживать её в рабочем состоянии. Но в тот первый день он только начинал с ней знакомиться — и та показала всё, на что способна.

Несмотря на строптивый характер печки, они обустроились. Расстелили спальники на досках, разложили рядом с собой нежную аппаратуру, поужинали наскоро приготовленными макаронами с тушёнкой. Времени меж тем было уже часов восемь вечера, и они потихоньку стали устраиваться спать. А чего ещё делать?