Татьяна Тронина - Моя дорогая

Бабушка говорила и говорила, но Лука уже не слушал ее. Надел сандалии и вышел за дверь, спустился по каменной лестнице с резными перилами вниз. Их дом был старый, сталинской постройки, как все вокруг говорили; двор окружен железной красивой оградой с колоннами, на въезде во двор – будка с охранником. На фасаде дома висели памятные таблички с именами тех, кто в этом доме жил когда-то. Маршалы да министры. Отец бабушки был каким-то известным генералом. Собственно, бабушка утверждала, что мама и связалась с отцом именно потому, что он происходил из семьи «высокого начальства»…

Потом закончилась та эпоха, и их семья стала как все. Осталась только четырехкомнатная квартира в красивом доме. Папа – обычный человек, неплохой, конечно, но совсем уж обычный, а это так скучно. Конечно, мама решила уйти от него. Взяла с собой его, Луку, тогда еще совсем мелкого пацана. А новый муж мамы оказался бандитом, на него напали другие бандиты, а мама с Лукой на руках пыталась защитить отчима, ее толкнули, и Лука упал. Сильно ударился, до сих пор шрам на затылке под волосами, если нащупать. Именно о том случае всегда вспоминала бабушка.

Но Лука на маму не обижался. Она же не нарочно. Кто знал, что эти бандиты начнут толкаться. И вообще, мама отчаянная…

Лука вышел во двор, прошелся по бордюру вдоль газона, засунув руки в карманы штанов. Оглянулся, подняв голову: бабушка стояла у распахнутого окна, помахала ему рукой.

– Бли-ин… – пробормотал Лука. Он ждал маму.

Покачался на качелях, затем пошел вдоль чугунной ограды, увитой диким виноградом. Неподалеку шумела улица: шуршали шинами автомобили, были слышны голоса прохожих, доносился стук каблуков…

– Лука! – позвал голос из-за ограды.

– Да?

– Подойди поближе… Сядь! – Лука плюхнулся на скамейку, увидел маму сквозь заросли винограда – она сидела с той стороны, на основании ограды. Отвернул голову чуть в сторону, чтобы бабушка из окна думала, что он просто решил передохнуть. – Ага, вот так. Меня охранник не пустил, я тут уже час хожу. Как дела, мой мальчик?

– Да хреново, ма! Они совсем взъелись на тебя. Отец обещал вечером приехать поговорить со мной, бабушка ворчит…

– Как со стариком? Он поверил?

– Да ему до лампочки, он только и знал, что фотографировал все подряд. Там еще тетка одна была…

– Надежда?

– Нет, другая. Вот она бабушке позвонила. Ну, в общем, мам, наш план не удался. А эта Надежда – злая, очень злая. И хитрая. Ты хотела, чтобы она ушла от Филиппа, а она не ушла, она меня к старику отвезла. Ей Филипп адрес дал.

– Да, я от Филиппа этого не ожидала, – печально засмеялась мама. Лука не выдержал, повернулся к ней всем лицом. Мама – словно на картине, в раме из виноградных листьев – выглядела такой милой и красивой, что не любить ее было нельзя. Этот Филипп – просто дурак, раз выбрал Надежду, а не маму.

– Ты его любишь? – печально спросил Лука.

– Нет. Я только тебя люблю, ты знаешь, – ответила мама. – Ты мой мальчик, ты мой главный мужчина в жизни. Но Филипп – хороший… Был им, вернее, когда-то.

– Понятно… – Лука помолчал, потом у него вырвалось: – Бабушка тебя совсем ненавидит.

– Я знаю.

– Я бы хотел жить с тобой. Только с тобой.

– Рано или поздно так и будет, мой мальчик.

– Я стану известным, заработаю много денег. Отдам все тебе, – торжественно произнес Лука.

– Ну, это еще не скоро! – засмеялась мать, ее смех звучал весело, но совсем не обидно. – Деньги у тебя есть?

– А, точно. Тысяча, – Лука встал со скамейки, подошел к ограде, просунул сквозь прутья купюру. Ему вдруг стало уже плевать, что бабушка его видит из окна. Пусть видит. Он опустился на колени, чтобы быть ближе к матери, протянул руку, прикоснулся к ее волосам. – Ты продала кольцо?

– Нет еще, – мама потянула за цепочку, висящую на шее, достала из-под воротника платья перстень – даже на вид тяжелый, с темно-красным камнем. На солнце камень блеснул неожиданно ярким сполохом. «Словно кровь», – подумал Лука и зашептал торопливо:

– Спрячь, скорее спрячь, ма!

Мама опустила перстень обратно за воротник.

– Если удастся его продать, мы получим кучу денег, – произнес Лука.

– Ага. Тут главное – не продешевить. Когда я продам его, то мы сможем жить вместе.

– А скоро?

– Что скоро? Продам? Не знаю. Это очень сложно. Я так понимаю, этот перстень до сих пор ищут.

– Кто? Ты же говорила, что старуха, которая им владела, давно умерла?

– Да, она умерла, но перстень… Его все равно ищут. Один человек, по фамилии Габричевский. Друг той старухи. Я его видела, только тоже очень давно… Он мне сказал, что ничего не забыл и не забудет. И он не врет. Если перстень появится в продаже, Габричевский обвинит меня в воровстве и отдаст перстень наследнику старухи.