Татьяна Тронина - Моя дорогая

Ольга поднялась на нужный этаж, дверцы старого лифта, дребезжа и постанывая, разъехались в стороны, выпуская ее наружу.

Собственно, Ольга ожидала увидеть сейчас тоже старого человека. Конечно, шестьдесят лет (именно столько исполнилось Петру Васильевичу) – это еще не дряхлость, но, с точки зрения молодой женщины, это все равно очень солидный возраст. Вслух произнести неприлично, грубо, а мысленно признаешь: старик, да.

Но перед Ольгой на пороге распахнутой двери стоял прекрасный и грустный мужчина с серебряными волосами. Чуть выше среднего роста, с подтянутой, вовсе не старческой фигурой. Ни животика, ни полусогнутых коленей. Правильные черты лица, дивные светло-карие, даже рыжие глаза, напоминающие янтарь. Глаза Филиппа! Седая щетина на лице.

Самый модный типаж, если подумать. Подобные персонажи зрелого возраста постоянно рекламируют по телевизору то яхты, то одеколон, то какой-нибудь банк…

– Простите, что рано… – пробормотала Ольга. «В сущности, ведь мой бывший, Георгий, – тоже не юноша, пятьдесят один ему… Но он никогда не казался мне пожилым! А большая ли разница между Георгием и Петром Васильевичем…»

– Ничего, я не сплю. Я, знаете ли, уже в таком состоянии, что не могу ни есть, ни пить, ни спать. Проходите. Вот сюда, единственное свободное место у меня сейчас – это кухня, уж простите. Да вы не первая, ко мне уже несколько человек рвутся приехать, предлагают свою помощь.

– Да? Надо же. А как они узнали?

– Из социальных сетей, откуда… Проходите, проходите. Как я завидую своему сыну, сколько у него чудесных девушек среди знакомых, оказывается…

В голосе Петра Васильевича чувствовалось искреннее восхищение.

– Я не девушка Филиппа, – севшим голосом возразила Ольга. – Надя – да, но не я. У вас тут беспорядок… Хотите, приберусь?

– Нет-нет, что вы, милое дитя, я сам, вот только плечо пройдет, вчера его потянул, когда раскладушку Луке ставил.

– Я тут уберусь и… и сделаю завтрак, – упрямо повторила Ольга, оглядывая кухню. – Мальчику ведь надо кушать, ну и вам тоже… Можно?

– Кушать? – Он улыбнулся, опустил янтарные глаза. – Ах, как это мило звучит… Хозяйничайте сколько угодно. Я вот здесь посижу, развлеку вас беседой.

– Вот, кстати, коробка с геркулесом… Сварить? А молоко где? – заметалась по кухне Ольга. Чем дальше, тем сильнее ею овладевало желание помочь отцу Филиппа. Откуда-то появилась энергия. Наверное, потому, что Петр Васильевич произвел на нее невероятное впечатление.

Да, она слышала, что в молодости тот был красив и кружил женщинам головы… Но разве могла предположить, что красота и обаяние этого мужчины сохранились практически в полной силе до сих пор?

И, с другой стороны, он до безумия напоминал своего сына, Филиппа. Глазами, широким, скульптурно-выразительным лицом, некоторыми жестами, отдаленными интонациями… Те же безмятежность и одновременно собранность. Открыт, но и неприступен. Ласков, но опасен; опасен не в смысле, что от него исходит угроза или агрессия, нет. Опасен – потому что очарователен. Такому мужчине невозможно сопротивляться, ибо он способен полностью овладеть женским сознанием.

Или дело не столько в нем, сколько в Ольге? Она ведь недавно сходила с ума от отчаяния, заливалась слезами от неразделенной любви (к Филиппу), а тут ей раз – и подсунули некий его заменитель. Клон не клон, да и не эрзац тоже… Скорее, копию. Точно, копию, чуть потрескавшуюся от времени. Петр Васильевич – это Филипп в будущем, лет через двадцать. Только ростом повыше…

Катрина очень плохо говорила об этом человеке, отце своего двоюродного брата, но, в сущности, Катрина могла и ошибаться. Расписала Петра Васильевича злодеем, но злодеи не сидят на обшарпанных кухнях в старых кофтах. И не выглядят столь благородно и приятно.

– Мы с Надей подруги. Компаньонки еще… Работаем вместе. Она мне рассказала, что Филиппу привели мальчика, Луку, а потом оставили у вас. А где он сейчас?

– Мальчик? – усмехнулся Петр Васильевич. – Мальчик сейчас дрыхнет без задних ног, лег в четыре утра.

– А его мать так и не появлялась?

– Нет, и на звонки не отвечает… – не отрывая от Ольги прямого, гипнотического взгляда, вздохнул мужчина. Потом принялся подробно рассказывать про Лору, историю их знакомства, то, какие интриги плела эта амбициозная и нахальная особа, как Лора подослала Марине Яковлевне мошенников, обобрала супругов, по сути, но и сама потом оказалась жертвой преступников… И как в конце концов Петр Васильевич решил сбежать в Америку, и что из этого вышло. История, рассказанная отцом Филиппа, ничуть не напоминала то, о чем ей твердили Катрина с Надей. Да и рассказ самой Лоры в ту единственную встречу с Ольгой тоже как-то отдавал теперь выдумкой… То, да не то.