Отесса Мошфег - Мой год отдыха и релакса

Я снова поискала в карманах шубы телефон, но вытащила лишь рецепт пенистого чайного напитка из корейского квартала и резинку для волос. Резинкой я тут же воспользовалась — стянула волосы на затылке. Судя по тому, что я увидела в мутном, поцарапанном зеркале, выглядела я неплохо. Я похлопала себя по щекам и убрала песчинки из уголков глаз. Я все еще была хорошенькой. Я заметила, что мои волосы стали короче. Должно быть, я подстриглась во время своего прошлого провала. Потом просмотрю историю операций с банковской картой и узнаю, что я вытворяла под действием инфермитерола. Впрочем, честно говоря, мне было наплевать. Я осталась цела и невредима, без синяков, переломов или порезов. Знала, где нахожусь в данный момент. При мне кредитная карта и ключи. И это самое главное. Стыдно мне не было. Одна пилюля инфермитерола забрала несколько дней моей жизни. В этом смысле идеальный наркотик.

Я ополоснула лицо водой, прополоскала горло, стерла бумажным полотенцем налет с зубов. Вернувшись на свое место, я набрала в рот джину, подержала его там и выплюнула в бутылку. Поезд снова замедлил ход. Я схватила свои вещи, держа на руках, словно ребенка, тяжелый букет. Розы были свежие, упругие и без запаха. Я даже потрогала их, желая убедиться, что они настоящие. Да, точно, живые.

Вокруг Фармингдейла все было уныло и плоско, только телефонные вышки торчали. Вдали виднелись ряды длинных двухэтажных домов, облицованных бежевым алюминиевым сайдингом, и что-то, похожее на силосную башню, голые ветви деревьев дрожали от ветра, темные клубы дыма поднимались из какого-то невидимого источника к широкому, бледно-серому небу. Люди, закутанные в пальто, шарфы и шляпы, шаркали по покрытой льдом площади к минивэнам и недорогим седанам, их работающие моторы наполняли маленькую парковку туманом выхлопных газов. Огромный, белый «Линкольн-Континенталь» подъехал к тротуару и мигнул фарами.

Это была Рива. Она опустила стекло со стороны пассажирского сиденья и помахала мне. Я прикинула — может, сделать вид, что не заметила ее, перейти через пути и вскочить в первый же поезд на Манхэттен. Она посигналила. Я подошла и села в автомобиль. В салоне была сплошь кожа цвета бургундского и пластик «под дерево». Освежитель воздуха выдавал запах сигар и хереса. На коленях у Ривы валялись одноразовые платочки.

— Новая шуба? Реально? — спросила она, шмыгая носом.

— Рождественский подарок, — пробормотала я, поставила сумку между кроссовками и положила букет на колени. — Сама себе.

— Это дядина машина, — сообщала Рива. — Мне даже не верится, что ты выбралась сюда. Вчера вечером я не поверила тебе, когда ты сказала по телефону об этом.

— Чему ты не поверила?

— Я счастлива, что ты приехала. — По радио играла классическая музыка.

— Похороны ведь сегодня, — сказала я, подтверждая то, во что никак не хотела верить. Я действительно не хотела ехать, и все же я здесь. Я выключила музыку.

— Я просто думала, что ты опоздаешь, или проспишь весь день, или еще что-нибудь. Не обижайся. Но вот ты здесь! — Она похлопала меня по коленке. — Красивые цветы. Моей маме они бы понравились.

Я без сил откинулась на спинку сиденья.

— Рива, я неважно себя чувствую.

— Но выглядишь ты прекрасно, — сказала она, снова разглядывая мою шубу.

— Я захватила и костюм, в который переоденусь, — сообщила я, пихнув носком кроссовки сумку. — Черный.

— Можешь взять у меня все, что хочешь, — предложила Рива. — Косметику, что угодно. — Она повернулась ко мне, вымученно улыбнулась и потрепала меня по руке. Вид у нее был ужасный. Щеки опухли, глаза красные, кожа, как воск. Так она выглядела, когда ее постоянно тошнило. В последнем классе школы, тогда у нее даже лопались в глазах кровеносные сосудики, и она неделями носила в кампусе темные очки. Она снимала их только дома, в нашей общаге. На нее невозможно было смотреть.

Рива тронула машину с места.

— Смотри, какой снег красивый. Здесь так спокойно, правда? Вдалеке от города. Тут все проблемы предстают в далекой перспективе. Понимаешь?.. Это жизнь ? — Рива посмотрела на меня, желая увидеть мою реакцию, но я промолчала. Подумала только, что она и дальше будет меня доставать своими глупостями. Она ожидала, что я стану шептать ей слова утешения, обнимать за плечи, когда она будет рыдать на похоронах. Я попала в ловушку. День обещал быть адским. Я буду страдать. Возможно, даже не выживу. Мне нужна темная, тихая комната, мои видео, моя постель, мои таблетки. Я много месяцев не оказывалась так далеко от дома. Я испугалась.