Олеандр Олеандров: Играя со стилями – 5

– Вот и всё – Сказал вытирая потный от усталости лоб.

Наступил второй этап трагедии.

Теперь мы смотрели друг на друга.

Сало -на меня. Печально и обреченно. По видимому взывая к моей совести. Человечности. И доброте.

А я – на него. Облизываясь и представляя как буду кушать шкварки. Коричневые. С хрустящей корочкой. Посыпанные солью и специями сверху.

– Кажется, у нас очень разные представления о счастье! – Наконец сказал я салу и накрыл крышкой сковородку.

Включил огонь и через минуту я услышал как внутри сковороды что-то происходит ужасное… там трещало… лопалось… кидалось со стороны в сторону и отчаянно ругалось, то бишь шкварчало.

Осторожно открыв крышку, я увидел как куски сала отчаянно борются за свою жизнь – не хотят превращаться в шкварки.

Вот один кусок подпрыгнул – видать, хотел достать по моего лица. Врезать мне, так сказать… от души.

Но я увернулся.

Я всегда был ловкий.

Даже показал ему пальцем на специи – Знаете, какие они вкусные!

И добавил огня под сковородку.

Наблюдая как куски сала теперь стали слипаться в одно целое.

– Почему? – Задумался я. – Может, думают что это поможет им?..

Или у них есть план на спасение?

Печаль тревоги и волнения легла на мое чело.

Ведь кто его знает… может у плоти, есть свой предводитель… И действительно – вот один кусок сала ринулся передвигаться по сковороде… наверное искал где выключатель газа.

А другой – стрельнул жиром и попытался выскочить наружу.

– Вот сука! – Свирепо взвизгнул я – Да тут я вижу заговор!

И закрыл крышку снова.

Из сковородки раздалось нечто шумное, похожее на пение.

Может – это был интернационал. Или гимн.

А может, просто крики – Прощайте товарищи!

Не забывайте нас!

Умираем но не сдаемся!

Моя душа поэта вдруг очнулась. И завопила – Да выпусти их, ирод! Ишь чего задумал окаянный – сожрать плоть со специями!

Но я опять схватил поэта за горло и стал душить приговаривая – Хочу шкварки! Понимаешь? Хочу! Хочу! Хочу!

Постепенно поэт перестал хрипеть, дергать. И заткнулся.

Несколько раз я пнул его ногой.

Убедился что больше не шевелится.

Затем осторожно приоткрыл крышку сковороды снова – пение прекратилось. Шкварки были потемневшие… мирно плавали в океане жира.

– Вот так, милые – Пробормотал я. – Вот так!

И осторожно выключил газ.

В животе приятно забурчало

– Ох и наемся я сегодня!

Во рту появились слюни.

Специи на столе – приветливо смотрели на меня.

– Какие славные ребята!

Осталось последнее – привести поэта в чувство. Если не сдох, конечно…

Зайдя в парк, я обнаружил что пешеходная дорожка раздваивается.

Вместо одной – две.

Протер глаза – нет, это не мираж.

Я не накурился с утра.

Да и не пил тоже.

Стою… нахмурил лоб в тяжелых раздумьях… старческие глаза слезятся… на лбу собрались складки.

Думаю.

– Ага – Наконец догадался. – Другая дорога- для велосипедистов.

На моих устах заиграла ухмылка. – Напрасно жена думает что у меня старческий маразм. Соображаю еще!!

Только какой дорогой мне пойти дальше?

Та, что для пешеходов – узкая, с ямами и выбоинами.

Неровен час – ногу подвернуть.

– Блять! – коротко выругался. И повернул голову к другой – для велосипедистов только.

Широкая, ровная.

Представил как пойду по ней.

Приятно и весело.

На головой – шумит ветер колыша ветки деревьев… поют птички… светит солнце.

Иду и радуюсь жизни..

Напева под нос – Ландыши… Ландыши…

Как вдруг – Хрясь!

Это меня велосипедист собьет.

Прямо в спину.

Упаду я на землю.

Грязь и пыль покроют мой новый пиджак, брюки. Трость улетит с руки – метров на пять.

И вот я лежу – тупо смотрю в небо.

Мои руки вывернуты в какой-то неестественной форме.

А вставные зубы вылетели в неизвестном направлении.

Вижу – надо мной склоняется какая-то кучерявая головка. Девочка-подросток. Что была на том велосипеде.

– Эй, дедушка? Не ушибся?

– Мы -мы – мы – мы! -Хриплю в ответ.

– Вот же незадача! – Задумается кучерявая головка.

И наклонится ко мне.

– Вы что-то сказали, дедушка?

– Мы -мы -мы – Упрямо повторю я.

– Кажется помирает – Наконец догадается она.

Затем попытается меня поднять. Сначала руками. Потом – посадить на землю.

Не получится у нее. Тяжелый я.

90 килограммов.

– Кажись сдох уже – Наклонится ко мне девочка снова. Устало проведет ладонью по своему потному лбу.