Елена Королевская - Взгляд сквозь время

Без десяти пять Катерина уже угрюмо и открыто сидела перед телефоном. А сестренка требовала, чтобы ей дали сделать срочный звонок, вызывая в Катерине шквал раздражения.

Если сестренку спросить, для чего она изводила Катерину, то Маша и сама вряд ли бы ответила. Просто ей тоже хотелось побыстрее стать взрослой, она завидовала свободе старшей сестры. И, несмотря на всю к ней сестринскую любовь, не могла удержаться от колких двусмысленных намеков и высказываний.

Константин не позвонил ни в пять, ни в шесть. Сначала Катя испугалась, что с ним что-то случилось, и ей очень хотелось позвонить самой. И она уже было собралась позвонить, чтобы исключить эту версию и послушать каким голосом он ответит. (Входящие телефонные номера, в то время, не определялись автоматически — прим. Автора)

Но проверив карманы и сумку, нашла лишь скатавшиеся комочки, потому что постирала бумажку вместе с джинсами. В итоге она решила, что чем-то не понравилась ему. Катина самооценка упала так же стремительно, как взлетела после их прошлой встречи.

Катерину словно бы искупали в грязи, она чувствовала себя обманутой и униженной, и еще сильнее срывалась на младшей сестре.

Колкостям Маши не виделось предела. Они чуть не подрались и сидели по разным комнатам, дуясь друг на друга как мышь на крупу.

Тебе есть что возразить?

В десять пришла мама, и сестренка, обиженная до глубины души, прям с порога кинулась рассказывать маме о Катькиных ухажерах.

— Да подожди ты, дай раздеться, — смеялась мама. Но сестренка не унималась.

— Ох смотри, доносчику первый кнут, — беззлобно продолжила мама. Но когда Маша дошла до возраста Катиных кавалеров, лицо мамы стало предельно серьезным. И холодным жестким взглядом она внимательно посмотрела на подпирающую косяк двери в конце коридора старшую дочь.

— Тебе есть что возразить? — спросила мама у Кати сухо. Катерина обреченно покачала головой.

— И молчала, а я, как дура, считаю ее взрослой, разумной девушкой, которой можно доверить младшую сестру, а ты так значит поступаешь с моим доверием?

Катерина молчала.

— Иди на кухню, — сказала она ей. Катерина пошла как на голгофу. Там мама, вытянула из дочери максимально возможное количество информации. А затем в доверительно-назидательной форме выговорила ей за недостойное поведение и в очередной раз призвала поверить ее жизненному опыту, а не пробивать стены лбом. Мама уверенно сказала, что никто не будет ходить с Катериной три года за ручку до ее восемнадцати лет и, что всем этим козлам нужно только одно. Это «одно» в их доме звучало как страшное преступление. Мама требовала, чтобы Катерина выкинула из головы всю муть, а думала бы лучше об учебе да как помочь ей — матери… Результатом беседы стало заявление мамы о том, что она страшно обижена на дочь. То есть на Катю обиделась вся ее немногочисленная семья. Ну никак мама не ожидала от Катерины проявления такой скрытности, потому что кто же, как не мама, должен знать все подробности жизни дочери, а иначе как она ей поможет в нужную минуту. И апогеем стало пристальное вглядывание Катерине в глаза с задаванием унизительных вопросов:

— Надеюсь, тебя не нужно вести к гинекологу, между вами ничего не было? И я надеюсь, что слово «ничего» мы понимаем одинаково?

Заплаканная и пристыженная Катерина чувствовала себя готовой провалиться сквозь землю. Теперь у нее появилось ощущение, что ее не только унизили, облили грязью, но и хорошенько выпороли. Чувство вины перед матерью и брезгливости к себе не оставляли Катю несколько дней.

Закончив беседу, мама решила, что без десяти одиннадцать вечера — не поздно для столь важного звонка, и набрала номер основной преподавательницы по фортепиано. Задыхаясь от ужаса Катя слышала, как в разговоре с ней мама сыпет такими словами, как «педофилия», «тюрьма» и тому подобными. Итогом ее гневной тирады стала настоятельная просьба убрать от ее дочери этого «козла-педофила». Катя про себя подумала, что на музыку, она, наверное, никогда больше не пойдет. Но следующее занятие приходилось на мамин выходной день, и мама поехала на занятия с Катериной, чего она не делала уже больше четырех лет, посещая только экзамены и отчетные концерты, да и то не всегда. Перед занятием она один на один снова побеседовала с преподавательницей и уехала, не став дожидаться их окончания.

Катерина входила в учебный класс трепеща всей душой. Преподавательница была чернее тучи.

— Садись, — резко сказала она Кате. — Да, надо сказать мама у тебя… — она запнулась и, несколько секунд поискав замену не произнесенному слову, закончила фразу: — Боевая. И что, — продолжала она, неприязненно глядя на девушку, — он и вправду к тебе приставал?