Джакомо Маццариол - Мой брат – супергерой. Рассказ обо мне и Джованни, у которого на одну хромосому больше

– Что-что? – не поняла мама.

– Ну имя, для братика! Джакомо Джуниор. Я же его старший брат. По-моему, так будет справедливо.

– Нет.

– Как нет?

– Я не хочу иностранное имя.

– Но Джакомо – не иностранное!

Мама закатила глаза.

– Тогда Джакомо Второй? Джакомо Маленький? Джакомо Младший?

– Хватит!

– Ну пускай тогда хоть на «дж» начинается! Пожалуйста, можно дать ему имя на «дж»? Просто я хочу, чтобы было понятно, что мы братья… это в знак любви… – Я прижал руки к груди – глаза щенячьи, губки бантиком, все в таком роде; Кьяра изобразила, что ее рвет прямо к нам тележку. – Джанлуиджи? Джанкарло? Джеронимо? Джилберто? Джузеппе? Джироламо?

– Фу! – скривилась Кьяра.

– Да уж, – отозвалась мама.

– Ну тогда хотя бы Гепард! Можно назвать его Гепардом?

Но они меня уже не слушали, а гадали, куда делся папа, который, стоило нам отвлечься, обычно не упускал случая и отправлялся на стойку дегустации, где, изображая заинтересованного покупателя, сметал все подряд, словно его год не кормили.

Мы подошли к витрине с сырами. Я вспотел от страха: вдруг мы так никогда и не придем к единому мнению? Вдруг решим никак его не называть?! Человек без имени. «Он» для учителей. «Этот» для товарищей. «Эй вы» или «эй ты» для начальства.

– Что будем брать, – спросила мама, – моцареллу или страккино?

– Страккино! – отозвалась Кьяра. – Который от дедушки Нанни.

Нанни? Вот оно.

– Джованни!!! – завопил я, и мама с Кьярой обернулись. – Мой брат! Джо!

Мама поморщилась.

– Это не иностранное имя, это от Джованни! Мой брат Джованни. Брат Джо. Здорово, правда?!

– Мне нравится, – одобрила Кьяра. По-моему, она согласилась лишь потому, что успела выпросить свой страккино.

– Хм… мне тоже, – задумчиво кивнула мама, словно бы недоумевая, как это мы раньше не догадались.

Вот таким вот образом – у витрины с сырами, посреди разнообразных сортов моцареллы и рикотты, под пошловатую музычку и в отсутствие отправившегося на поиски пропитания папы – и решилась судьба имени для Гепарда. Решилась благодаря страккино.

После этого я рассудил, что мой долг выполнен. Я купил плюшевого гепарда, призванного подсказать брату, какова его истинная натура; я выбрал имя. Что еще я мог сделать? Ничего – только ждать. Мамин живот вырос, наш дом тоже. Лес в саду не проклюнулся, но время в запасе еще оставалось. Чудес вокруг пока и так было достаточно.

Но потом…

Однажды в воскресенье (снова воскресенье!) мы откуда-то возвращались (наверняка снова от бабушки), и, когда проезжали мимо той самой пустынной парковки, папа резко крутанул руль и принялся – точно как в прошлый раз – кружить в поисках парковочного места, которое подходило бы одновременно и для нашего бордового «пассата», и для нового объявления. – Опять?! – спросила Кьяра.

– Опять?! – спросил я.

– Опять?! – читалось в глазах Аличе.

«Сейчас скажут, что это близнецы, – пронеслось в голове. Потом пришла другая мысль: – А вдруг… – Тут я зажмурился от ужаса. – Нет, этого не может быть!» Папа нашел место, припарковался и выключил мотор. Отстегнул ремень, мама тоже. И прежде чем они успели что-либо сказать, я запричитал:

– Пожалуйста, только не это! Неужели вы ошиблись? Неужели это девочка?

– Нет, – ответила мама и как-то по-особенному улыбнулась, отчего я сразу приободрился. – Мы не ошиблись.

У меня вырвался вздох облегчения; теперь пусть говорят что угодно, абсолютно что угодно!

– Тогда почему мы опять на этой парковке? – спросила Кьяра.

Мама с папой переглянулись, как в прошлый раз, но не в точности так же. Снова поток энергии, разноцветные конфетти и все такое, но оттенок уже другой. Как будто мы в кино снимаемся, отрабатываем сцену, и режиссер говорит: «Неплохо, неплохо, но нужно больше чувства. Понятно? Дайте мне жизнь, настоящую жизнь. Ярость и радость, прошлое и будущее, холод и теплоту. Дайте мне столкновение противоположностей! Проживайте каждый миг!»

Щелк – и пошел следующий дубль.

И вот мы в кадре.

Ржавый фургон исчез. Его место занял голубой прицеп, покрытый брезентом. Котов поблизости не наблюдалось; две вороны играли в прятки. Был летний день, солнце пробивалось сквозь слой зернистых облаков, и на деревьях трепетали листья. Проехала машина – радио на всю катушку, басы грохочут. Мама подождала, пока музыка стихнет, и заговорила:

– Мы хотим вам кое-что сказать. Насчет вашего брата.

Папа ободряюще сжал ей руку.

– Ваш брат… – Она помолчала. – В общем, он будет… особенный.