Георгий Запалов - Ворона

Посреди многолюдной улицы, небольшого немецкого городка, прямо напротив нового здания онкологического центра, стояла странная женщина, в больничном халате, застегнутом на все пуговицы. Босые ноги её были обуты в истрепанные тапочки, явного большего размера. Седые пряди спутанных волос прикрывала лишь косынка, туго повязанная на голове. Прохожие немцы с любопытством и настороженностью поглядывали на неё, шептались, и, едва заслышав русскую речь, старались поскорее пройти мимо. Со стороны могло показаться, что женщина молилась, сложив руки и закрыв глаза. Но это была не молитва, она считала, с мольбой и отчаянием, с надеждой и верой.

— Семьдесят пять, семьдесят шесть, семьдесят семь… — Упрямо твердили потрескавшиеся сухие губы.

Когда с её уст сорвалась магическая цифра 100. За спиной раздался громкий звук разбитого стекла. Она медленно открыла глаза. Комната, старенькая квартира, за окном хлопьями идет снег, на столе горсть таблеток и маленький медный крестик на ветхом шнурке, в руке старенькие вытертые тапочки с лямками крест-накрест.

— Мама, сколько раз я тебе говорил, не ставь ты эти банки возле двери, их проще выбросить, чем ждать, пока соседка заберет эту кучу ненужного стекла, по твоей душевной доброте. — Услышала она басовитый голос сына за спиной.

Она боялась пошевелиться и молча стояла, смотрела в обледенелое окно. Ей казалось, что сейчас все исчезнет, и она окажется снова одна, там, в Германии, на парковке, среди незнакомых людей. Она закрыла глаза и судорожно стала вспоминать молитвы, но как назло, ничего не приходило ей в голову.

— Мама, ну как же тебе не стыдно? У тебя же консилиум через час, доктор нас ждать не будет. Сегодня такой важный день, а ты еще не собралась. Отец там внизу извелся весь, бегает вокруг машины и места себе не находит, ты же знаешь, что ему волноваться нельзя. В общем, пять минут тебе на сборы. Ждем тебя внизу. Хлопнула входная дверь, и наступила полная тишина.

Невероятно больших размеров ворона, с трудом сопротивляясь снегопаду, плавно подлетела к окну и села на карниз. Их разделяло всего лишь оконное стекло, тонкая грань между настоящим и неизведанным. Она осторожно подошла совсем близко и приложила обе ладони к стеклу. Слёзы счастья текли по её щекам, сердце колотилось бешено и учащенно. Их глаза встретились на мгновение. Птица звонко стукнула изогнутым клювом по стеклу, наклонила слегка голову на одну сторону и игриво подмигнула правым глазом. После чего грациозно взмахнув крыльями, исчезла так же внезапно, как и появилась. Женщина медленно нарисовала на запотевшем оконном стекле сердечко пробитое стрелой, улыбнулась и прошептала:

— Спасибо тебе, Подружка!