Чарльз Мартин - Я спасу тебя от бури

– А это?

Я улыбнулся.

– Это старейшее здание в окрестностях Рок-Бэзин, как и в самом городе. Тюрьма.

– Тюрьма?

– Когда-то Рок-Бэзин был одной из остановок «Пони Экспресс» [28] Старейшая служба почтовой доставки США, созданная в 1860 г. . Учитывая близость реки, здесь селились люди. Вырос город, а когда люди строят город, им нужна тюрьма. Дурное всегда следует за хорошим. Городок сгорел после пожара, но эти стены сложены из кирпича толщиной в три фута. Они немного обгорели, но в целом дом не пострадал.

– Он выглядит обжитым.

– Здесь живет Дампс.

– Дампс живет в тюрьме?

Я рассмеялся.

– Это тюрьма наросла на нем.

Ужин прошел тихо; все присматривались друг к другу. После ужина Дампс прошаркал в комнату с очками на носу, держа в руке холщовую измерительную ленту и маленькую записную книжку. Он посмотрел на Хоуп, поставил перед ней табуретку и похлопал по сиденью.

– Маленькая леди, я хочу обмерить ваши ножки.

Хоуп отпрянула. Сэм посмотрела на меня.

– Все в порядке, – прошептал я.

Сэм уселась за дочерью и тихо произнесла:

– Давай, Хоуп.

Девочка медленно протянула ногу к Дампсу. Тот взял ее в руку, изучил размер и свод стопы, высоту подъема и длину пальцев – нечто такое, что я видел уже много раз. С помощью ленты он измерил ногу Хоуп: подъем, ширину стопы, вершину подъема, где заканчиваются кости плюсны, окружность лодыжки над пяткой и окружность икры в трех местах. Он записывал все результаты в свой блокнот. Очки то и дело сползали по его переносице. Нога Хоуп исчезала в его больших узловатых пальцах и ладонях. Он попробовал пощекотать пятку, но девочка не засмеялась. Тогда он перемерил подъем и проделал такую же процедуру с другой ногой. Закончив, он поставил ногу на место.

– О’кей, с этим покончено. – Он посмотрел на Сэм. – Мэм?

Сэм покачала головой.

– Ох, у меня грязные ноги, я не покрасила ногти, и…

– Поверьте, я видел и похуже.

Сэм сняла носки и протянула одну ногу Дампсу. Он покачал ее в ладонях и выполнил такую же серию измерений. Я наблюдал за ним и думал о принце, державшем над туфелькой ногу Золушки.

Он повернулся к Хоуп.

– Какой твой любимый цвет?

Она промолчала.

– Розовый, – ответила за нее Сэм.

Его смех был глубоким и урчащим. Нутряной смех. Однажды я спросил его об этом, и он сказал: «Тюрьма делает это с людьми». Он кивнул Сэм.

– Хорошо. Тогда, милостью Божьей, найдем что-нибудь розовое для вставок.

– Куда? – спросила Сэм.

– В ваши сапоги. – Он приподнял брови. – А у вас, мэм?

– Мне нравится бирюзовый цвет, – ответила Сэм.

Он кивнул.

– Хороший выбор. Посмотрю, что можно сделать.

Дампс сделал последние записи и оторвался от блокнота.

– Какой основной цвет предпочитаете, черный или коричневый?

– Черный.

Дампс закрыл блокнот, убрал очки в карман и пошел к амбару.

– Значит, будет черный.

Складка, поселившаяся между бровями Сэм, разгладилась, пока она наблюдала, как Дампс выходит из комнаты.

Дверь с проволочной ширмой скрипнула на петлях. Сэм сидела на качелях, и ветерок трепал кончики ее волос.

– Она спит? – спросил я.

– Думаю, да. Это был очень длинный день. Она сказала мне, что хочет лошадку. Точно такую же, как мистер Б.

Я рассмеялся. Мы слышали, как Дампс гремит чем-то в амбаре.

– Как давно вы с ним знакомы?

– Он живет здесь около восьми лет, но я знал его почти всю жизнь.

– Как вы познакомились?

– Он был первым человеком, которого арестовал мой отец сорок пять лет назад. Упрятал его за решетку. Он отправился в тюрьму по решению присяжных.

– Что он сделал?

– Убил человека. – Сэм распахнула глаза. – Ему было восемнадцать лет, и он гулял вместе с группой пьяных подростков. Стрелял не он, но, по его собственному признанию, он даже не пытался помешать этому. Он вышел из тюрьмы примерно девять лет назад, и я нашел его, когда он сидел на тротуаре в городе. У него не было ничего, кроме того, что на нем надето.

– Звучит знакомо.

– Я остановился и спросил, что он делает. Он посмотрел на башенные часы и сказал, что подумывает спрыгнуть оттуда на мостовую. У него никого и ничего не осталось. Некуда идти, никаких вариантов. Он сказал, что, так или иначе, вернется в тюрьму, но сомневается, что его туда пустят. Спросил меня, не могу ли я помочь ему вернуться в старую камеру. Я привез его в кафе, купил кофе и яйца и спросил, не прочь ли он поселиться вместе с рейнджером и его семьей. Он немного подумал и сказал, что не возражает. По крайней мере, со мной. Мы поселили его в бывшей тюрьме, и он был безмерно рад этому. С тех пор он живет здесь.