Рамита Наваи - Город лжи. Любовь. Секс. Смерть. Вся правда о Тегеране [litres]

Спасибо блестящему иллюстратору, а заодно моему свекру, Робину Рейнджу за прекрасную карту Тегерана в начале этой книги.

Спасибо всем вам, кого не могу поблагодарить лично, но кто значительно облегчил мое пребывание в Иране. Спасибо Ричарду Бистону за то, что был самым воодушевляющим редактором, и Касру Вафадари за то, что я так много увидела.

Спасибо всем из Королевского общества литературных премий Джервуд, в частности Пауле Джонсон. Награда позволила мне создать гораздо больше, чем я надеялась.

Огромная благодарность моему феноменальному редактору Беа Хемминг – для меня работать с вами было не только честью, но и радостью.

Благодарю лучшего агента, о каком только может мечтать автор, Софи Лэмберт из «Конвиль энд Уолш». Вы так поддерживали меня, были так щедры и с такой готовностью тратили на меня время, высказывая свои советы и замечания. Огромнейшее вам спасибо.

Также я благодарю самых добрых и сострадательных людей из всех, кого знаю, – мою мать Лайю и отца Куроша. Моя дорогая мама, именно благодаря твоему чувству справедливости (и твоей склонности к озорству) я занимаюсь тем, чем занимаюсь. Дорогой папа – лучший отец из всех отцов! – время, проведенное с тобой в Тегеране, было одним из лучших в моей жизни.

И наконец, спасибо моему мужчине Габриэлю Рейнджу, чьи советы и идеи использовались при оформлении этой книги. Рядом с тобой я чувствую себя самой счастливой женщиной на свете. Никакие слова этого не выразят, но я люблю тебя.

Я стояла возле желтовато-серого цементного здания больницы близ Аджабии в идеальном свете кристально ясного утра. Этот маленький город расположен на северном побережье Ливии, более чем в пятистах милях к востоку от Триполи. Мы с другими журналистами смотрели на машину, разбитую во время утреннего налета. Стекло было выбито, все заднее сиденье в крови и в ошметках человеческой плоти. Пассажирское сиденье забрызгал мозг, осколки черепа впились в крышку бардачка. Больничные работники в белой медицинской форме тщательно собрали останки и упаковали их в мешок. Я взялась за камеру, чтобы снять то, что уже снимала много раз, но потом отступила в сторону, чтобы уступить место другим фотографам. В тот день я не могла этого сделать.

Был март 2011 года, начало «арабской весны». В Тунисе и Египте неожиданно и триумфально произошли революции. Люди свергли диктаторов, которые правили ими много лет. Их охватила настоящая эйфория – миллионы обычных людей пели и танцевали на улицах, наслаждаясь чувством новообретенной свободы. Ливийцы тоже решили восстать против собственного тирана, Муаммара аль-Каддафи. Он находился у власти более сорока лет, финансируя группы террористов во всем мире, пытая и убивая своих соотечественников. Каддафи был маньяком.

Я не работала в Тунисе и Египте, потому что меня отправили в Афганистан. И очень страдала из-за того, что упускаю столь важный исторический момент. Ливию я пропустить не могла. Впрочем, революция здесь очень быстро превратилась в войну. Знаменитые солдаты-душители Каддафи захватывали восставшие города, а авиация безжалостно бомбила повстанцев. Мы, журналисты, прибыли без бронежилетов. Мы не ожидали, что нам понадобятся каски.

Позвонил мой муж, Пол. В командировках мы стараемся разговаривать хотя бы раз в день, но ливийский мобильник практически не работал, и поговорить нам удалось лишь спустя несколько дней.

– Привет, любовь моя! Как дела?

Пол звонил из Нью-Дели.

– Я устала, – ответила я. – Я разговаривала с Дэвидом Ферстом (это мой редактор из New York Times ) и спросила, нельзя ли смениться в течение недели. Сейчас я поеду в отель в Бенгази и постараюсь пересидеть там, пока не удастся уехать. Я готова вернуться домой. – Я старалась говорить так, чтобы голос не дрожал. – Я устала. И у меня дурное предчувствие – мне кажется, что-то случится.

Я не сказала мужу, что последние несколько дней просыпалась, не желая вставать с постели, засиживалась за чашкой с растворимым кофе, пока мои коллеги готовили камеры и грузили сумки в машины. Когда я работала на войне, порой меня охватывала безграничная смелость, а иногда, как сейчас в Ливии, каждое утро становилось кошмаром. Два дня назад я передала большую серию снимков другому фотографу, чтобы он отправил их в мое агентство в случае, если я погибну. Если мне не удастся выжить, то пусть хотя бы моя работа сохранится.