Тамара Стоун - Если бы мы знали

«День 302: Доброе утро»

Все субботнее утро я валялась в постели, дремала и смотрела фильмы на ноутбуке.

Время от времени я вставала и подходила к окну. Через какое-то время исчезла машина Дэвида. Чуть позже пропал и фургончик мамы Эмори.

Сама Эмори так и не появилась.

Где-то после двух часов на подъездной дорожке наконец появилась «Джетта» Люка. Я увидела, как он целует Эмори на прощание и уезжает. Она вставила ключ в замочную скважину, повернула, вошла в дом и закрыла за собой дверь.

Я подождала.

И еще немного.

Я ждала, пока у меня не осталось сил больше ждать, а потом потянулась за телефоном.

Я открыла новое сообщение и начала печатать, но слово, которое я хотела отправить, появилось на моем экране раньше, чем я успела его дописать.

Эмори: ЛУЖАЙКА?

В ее окне мелькнула тень, а затем из-за занавески показалась сама Эмори. Она смотрела на меня.

Я подняла руку и помахала ей.

Она помахала мне в ответ.

Когда я шла по коридору, я знала, что Эмори сейчас точно так же идет по своему.

Я спустилась с крыльца, и она спустилась со своего в ту же секунду.

У меня тряслись ноги, а сердце отчаянно стучало в груди, но в то же время я чувствовала себя окрыленной. Ничего не говоря, мы подошли к центру лужайки и бросились друг другу в объятия. Я крепко прижала к себе Эмори, и она обхватила меня обеими руками, словно не хотела никогда отпускать.

– Если бы я могла повернуть время вспять, я бы все сделала по-другому.

Эмори вздохнула.

– Я тоже.

– Я бы заступилась за тебя перед папой.

– Я бы не обозвала тебя «долбаной овцой».

Я обняла ее еще крепче.

– Все-таки ты была права – я и есть овца.

– Неправда. – Эмори шагнула назад и взяла меня за руки. Мы переплели пальцы. – Ты веришь в нечто великое и значимое, и веришь всей душой. Мне это в тебе очень нравится. И всегда нравилось.

Я закатила глаза.

– Честно говоря, я уже сама не уверена, во что верю.

Я объяснила, что ее слова, брошенные в тот день в пылу ссоры, засели у меня в голове, и сначала я не знала, как с ними быть, а затем постепенно начала замечать, что они меняют мой взгляд на жизнь. Я рассказала, как смирилась с тем, что ставлю под вопрос свою религию, а после истории Люка снова начала сомневаться.

– И что теперь? – спросила Эмори.

Я поджала губы и задумалась. Мне вспомнились наша песня на Дне открытых дверей и вызов, который я приняла.

– Теперь я просто… здесь.

Она улыбнулась.

– Я рада.

– Я тоже.

Я улыбнулась ей в ответ. От одного взгляда на Эмори у меня на глаза наворачивались слезы. Я ведь боялась, что мы никогда не помиримся. Сейчас же я должна была сказать ей то, что три месяца держала в себе и чем не могла ни с кем поделиться, но очень хотела.

– Слушай, – начала я.

– Да?

– Ты не виновата. Ты и сама это знаешь, правда?

Эмори свела брови, словно не понимая, что нужно ответить, и я повторила:

– Ты ни в чем не виновата. И я никогда так не считала. Да, я не защитила тебя перед отцом, хотя следовало бы, но дело было не в тебе, а в наших с ним отношениях. И все-таки я должна была за тебя заступиться. Ты не представляешь, насколько мне стыдно за свой поступок. А… по поводу всего, что случилось потом… – Я сглотнула. – Извини, пожалуйста.

– Ничего страшного.

Мы долго молчали, а потом она снова заговорила:

– Что же мне делать, Ханна?

Я отстранилась и посмотрела ей в глаза.

– А чего тебе хотелось бы?

– Переехать в Лондон. – Эмори закусила губу и подумала над более серьезным ответом. – Нет, правда, ты бы ее видела, Ханна! Дела у нее идут в гору. И она так радуется предстоящей свадьбе. Только о ней и разговаривает. Конечно, Калифорнийский университет не в Лондоне, но так или иначе я уеду отсюда через несколько месяцев.

– Но она заслуживает правды.

Эмори кивнула.

– Предположим… я ей все расскажу. И она его бросит. А потом бросит кулинарию, своего терапевта, бросит принимать таблетки и ходить в спортзал. Мы вернемся к исходной точке, только на этот раз меня не будет рядом и я не смогу о ней заботиться.

– Или? – спросила я.

Эмори нагнулась и сорвала травинку.

– Или… я ей расскажу. И ничего из этого не случится. Она за него заступится. Или он повесит ей лапшу на уши, и она ему поверит. Или поверит мне, но все равно за него выйдет.

– Ты забыла о самом вероятном исходе, – поправила ее я. – Ты ей расскажешь. Она тебе поверит. Отменит свадьбу, несколько недель или даже месяцев будет ходить подавленная. А потом соберется с силами и вернется к своим клиентам и любимой работе.