Тамара Стоун - Если бы мы знали

– Помню.

– Так вот, на самом деле она там была. Она спряталась в шкафу. И слышала все, что мы сказали.

Папа окончательно растерялся.

– С того дня прошло несколько месяцев. Ты так и не объяснила, о чем она хотела поговорить. А что мы сказали?

Я заломила руки и посмотрела в глубину сада.

– Я начала тебе объяснять, что дело в парне, а ты меня перебил и заявил, что Эмори сильно изменилась и мне, возможно, не следует больше с ней дружить.

– И она это услышала? – Папа поморщился: видимо, вспомнил, что произнес именно такие слова, но теперь понял, как неприятно они звучат. – Ты же знаешь, что я не это имел в виду.

Я кивнула. Да, я все понимала. Но это не имело значения. Важно другое.

Не это было важно.

– Она рассердилась не из-за тебя. – Я вспомнила, как мы сидели на краешке кровати и обсуждали Эмори, не подозревая о том, что она совсем рядом, за тонкими дверцами шкафа, и мне стало тошно. – Я с тобой согласилась. Не заступилась за нее. А потом ты ушел, и она выбралась из шкафа, и я сделала только хуже. Заявила, что ты, вероятно, прав, и нам с ней не стоит больше общаться.

Папа медленно кивнул, словно мысленно составляя кусочки мозаики и собирая цельную картину нашей ссоры, которая все объясняла.

Но о худшем он еще не знал.

А худшее было на порядок хуже.

Я расправила плечи, морально подготавливая себя к следующей части монолога.

– Папа, – произнесла я.

И умолкла. Сердце яростно стучало в груди, ноги тряслись, подбородок дрожал – а я ведь еще даже не начала!

– Что?

«Не робей!» – приказала я себе.

– Она пришла к нам домой не потому, что ее обидел парень. Ну, то есть… вроде как поэтому, но… – Я запиналась и никак не могла произнести имени. – Это был не просто какой-то парень…

Папа озадаченно сощурился. До этого его явно мало волновали подробности случившегося с Эмори, но теперь он слушал очень внимательно.

– Это был Дэвид. – Я выплюнула имя, словно оно было ядовитым. А потом зажмурилась, тщетно стараясь не представлять себе то, через что пришлось пройти Эмори. – Он… Он ее зажал… И не отпускал. – Слезы текли у меня по щекам, дыхание сбилось. – Она вырвалась и убежала от него. И прибежала… сюда. – На последнем слове у меня дрогнул голос, но я ощутила громадное облегчение от того, что наконец все рассказала.

Я заплакала еще горше. Я ожидала, что папа поддержит меня и погладит по спине, но, посмотрев на него, я обнаружила, что он сидит неподвижно, с открытым ртом, широко распахнув глаза, и прижимает пальцы к вискам. Потом он встал и спустился с крыльца на лужайку, будто ему нужно было отстраниться от меня и от только что услышанного. Он остановился у забора под деревом, глядя в землю под ногами.

Я подошла к нему.

– Она пришла к нам за помощью, – прошептала я, продолжая всхлипывать. – А я ей не помогла. – Мне горько было признаваться, и так мои слова звучали куда хуже, чем у меня в голове. Казалось, прошла минута, прежде чем я наконец собралась с духом, сделала глубокий вдох и продолжила: – Помнишь, ты говорил, что не можешь мыслить рационально, когда дело касается меня? Так вот, и у меня с тобой так же. Я слепо повторяю все за тобой и даже этого не осознаю. Я принимаю твое мнение как данность и забываю о своем , хотя порой оно может оказаться более правильным. Я подменяю свои мысли твоими. С Эмори произошла ужасная вещь, а я зациклилась на твоих словах и забыла о том, что действительно важно. И это целиком и полностью моя вина.

Папа не обернулся.

– Мне жа… – начала я, но он внезапно развернулся и закричал:

– Почему ты сразу мне не сказала, что с ней случилось?! Ты должна была мне сказать!

– Эмори передумала. Она заставила меня пообещать, что я ничего не скажу ни тебе, ни маме.

– Такие обещания нельзя давать, Ханна. Ты не имела права об этом молчать!

– Знаю. Я совершила ошибку. Но и ты тоже, пап. Ты знал, что Эмори надо с тобой поговорить, но как только я упомянула про «парня», ты сразу кинулся ее осуждать! – Теперь уже я кричала ему прямо в лицо. – Ты даже не дал мне закончить! А если бы это была Алисса? Ты бы такое сказал? Или хотя бы подумал ? Да если бы любой из учеников «Завета» попросил твоей поддержки, ты бы все бросил, выслушал и помог! Скажи, ты бы отнесся к ней иначе, если бы Эмори пришла в церковь? На твою территорию, на твоих условиях, как Люк в тот раз – ты бы воспринял ее всерьез? Или все равно махнул бы на нее рукой, потому что она «изменилась» и наша дружба «не идет мне на пользу»?