Валерий Попов - Очаровательное захолустье [Повести]

— Э-э! Куда!

Проклятый омоновец.

— ...Казенным имуществом интересуемся?

— Да!

— Давай лучше выпьем! — предложил он.

— Давай!

— ...А ты знаешь, как я тут живу? — уже через три минуты говорил он. — Вот о чем надо писать! Ни бронежилета не выдают, ни маски, ни каски! Голый, как жопа, стою тут!

Он упал лицом на стол, обессиленный. Смежил веки. Теперь можно было уже выйти... но — нельзя?! Не подводить же героя?

Я вернулся. Утро вечера мудренее. Тут еще появился Кир — я уже валялся на полу на матрасе, он навис надо мной.

— Скажи, ты веришь в это дело? — спросил он.

— Да!

— А я — нет! — произнес он с горечью.

— А я — да!

— Тогда давай поглядим в глаза друг другу!

— ...Давай! — я охотно согласился.

Долго пытались это сделать, но не смогли. Все время промахивались.

— Ну ладно. — Кир встал. — Пошли тогда купаться.

— Нет! То есть — ты иди. А я тут немножко еще поползаю.

Проснулся от топота. Открыл один глаз. Лежу-таки на полу, а мимо ежики топают. На иголках у них вместо листьев сухих — стодолларовые бумажки! Серьезные ребята! Где взяли? Тут, ясное дело, — где же еще? Шурша, стали вить под кроватью гнездо из стодолларовых бумажек. Сухо, тепло.

Но странно. Откуда такие валютные потоки? Как старый друг животных, с боем отнял у ежей деньги, к себе положил. И не успел еще дыхание перевести, как, отворив дверь прелестной ножкой, новая горничная вошла. Вежливо поклонившись, поставила поднос на стол. Я пригляделся к нему — золотой! Чашки стоят серебряные. Ложки — платиновые. Сама — пригляделся к ней — фарфоровая. Все ясно! Телемагнат приехал, на месте тут всех перекупать! Надо валить отсюда, пока он меня не перекупил. Собрал манатки, рулон обоев выкинул для маскировки из окна в кусты. Сбежал вниз, огляделся. Буквы, естественно, нет — будто корова языком слизнула. Ведь знал, что, раз Буква белая, стало быть, будет невидимкой. Как в воду глядел.

Штаб уже клокотал.

— Все! — кричал МБЧ в трубку. — Бери его! Я ясно сказал тебе — бери! Интеллигентность моя? Все, кончилась моя интеллигентность!.. Будет тебе транш!

Телемагнат кричал в другой телефон — видимо, мобильный:

— Да, я смотрел! Смотрел! Отличные могилы! Да! Я просто любовался ими. Говорю тебе: лю-бо-вался! Да!

Я вошел, сел. Еще один сюрприз: демократы, то есть Соня и Жоз, демонстративно, я думаю, отсутствовали, как говорят, блистали своим отсутствием, зато тут оказался неожиданный гость. То есть ожиданный, но не очень: кореец Е сидел в углу по-турецки, занимая весь кожаный диван. Он же меня разыскивал, спрашивал у моей жены — я в перископ видал! — но на появление мое здесь почему-то абсолютно не реагировал, даже не повернул головы. Я рвался к нему, но сам же себя одергивал: сиди! Явно не видит он тебя. Похоже, накачался барбитуратами.

Тут вдруг с треском ворвался Ездунов, так с вечера и не протрезвевший, но зато в своей любимой папахе из насмерть испуганного им ягненка. Набросился на телемагната, ухватил его за жилет, стал бить головой об витражи. Витражи с мелодичным звоном осыпались.

— Ах ты фарфоровая твоя душа! — орал Ездунов.

Телемагнат, будто все это его не касалось, продолжал разговаривать по телефону:

— Да-да! Искренне рекомендую. Как друг тебе советую! Могилы прекрасные... Да!

Я тоже, несмотря на трудную ночь и странное утро, чувствовал себя хорошо, легко и остро. Самозаточился во сне.

— ...Все! Будет тебе транш! Давай! — МБЧ бросил трубку так, что она подпрыгнула, и тут же кинулся к бойцам, распихал своими маленькими, но сильными ручками Ездунова с телемагнатом. Брек!

— Все! Могилы твои! — Телемагнат закончил разговор, захлопнул телефончик и спокойно уселся.

Ездунов рухнул на табурет и внезапно икнул.

— Ну? — МБЧ грозно глянул на Ездунова, потом на меня. — Просрали кампанию? Какой-то дождик не могли сделать? — Снова взгляд на меня. — Почему вы, мудаки, никогда ничего не можете? Почему этот все может? — МБЧ радостно ткнул суперкорейца кулачком в живот. — Почему, я спрашиваю? — Снова резкий тычок в живот. Кореец пружинил, но больше никак не реагировал, видимо погруженный в нирвану. — Почему? — (Удар.) — Почему, я спрашиваю? — (Удар.) — Почему?! — (Кореец пружинил.) — Почему он собирает стадион у себя в Вашингтоне, заставляет всех молиться — и идет дождь?! И сегодня здесь это сделает... Но кому это уже достанется — большой вопрос! — Взгляд на магната.

— Наш стадион — это не их стадион, — вынужден был я заметить.