Валерий Попов - Тетрада Фалло

Валера выругался, и мы поехали ночевать к нему в Квинс.

Утром он с трудом растолкал меня. Мы всю ночь с ним пили водку и спорили — как когда-то, в шестидесятых, делали это сотни раз... Теперь это бывает только здесь. И думаю, редко — теперь уже нет в нас тех сил. Валера, однако, был бодр, даже в нетерпении подпрыгивал. Мы прошли с ним через милый зеленый райончик (часть Квинса, самая респектабельная) и сели на электричку.

Из подземного перехода мы вышли на Тридцать четвертую улицу, напротив огромной стеклянной Пенсильвания-стейшн. Америка казалась мне привычной, будто я уже долго жил здесь. Валера, однако, дрожал от нетерпения, торопясь все мне здесь показать.

Он вдруг схватил мою руку и стал подушечками моих пальцев гладить стенку подземного перехода.

— Ну? Понял?

— Что?

— Пупырышки нащупал?

— Какие пупырышки? А, да. Что это?

— Азбука Брайля, для слепых. Чтобы сами могли найти дорогу. Конечно, они могут спросить, но не хотят унижаться. Здесь не принято людей унижать! — Он гордо выпрямился.

— Здорово, — сказал я.

При выходе наверх, на солнечном углу, сидел здоровый, почти голый негр с какой-то табличкой на груди.

— Видел? Читай! — указал мне на него Валера.

— Фо ту долларс тейк ми фа... За два доллара... можешь послать меня далеко?

— Точно! — восхитился Валера, потом быстро подошел к негру, о чем-то поговорил с ним, потом потрепал своей маленькой ручонкой его по могучему плечу и, сияя, вернулся ко мне. — Понял?

— Да... — произнес я не совсем уверенно.

— Вот так! — произнес он торжествующе. — В самом центре Нью-Йорка, в респектабельном районе, сидит почти голый негр — и все уважают его! И я, преуспевающий адвокат, говорю с ним на равных, и он не видит в том ничего противоестественного! Ты понял, нет?

Потом мы вошли в большой мраморный холл офис-билдинга, где была контора Игоря Зотова. Валера, глянув на часы, сказал, что мы успеем еще перекусить. Мы вошли в буфет на первом этаже.

— Ты понял! Свеж-жайшие булочки! — восклицал он.

Я хотел было сказать, что свежайшие булочки есть теперь и у нас, но, поглядев на него, поддался его энтузиазму и съел две.

Марина

За стеклянной стеной громоздились зубцами — то выше, то ниже — каменные небоскребы. Самый высокий, стеклянный, отражал облака. У самых низких были видны лишь плоские крыши под нами, на них стояли черные бочки, видимо пожарные. Отвернулась: кружилась голова.

В кабинет наконец-то вошли адвокат и автор, и Зотов, кивнув им, начал говорить.

— Представляю всем, адвокат Валерий Голод, наш юрисконсульт. Поначалу обрадую вас: Павлу Петровичу уже лучше, но все же он попросил сегодняшнее заседание комитета провести без него.

На стене кабинета был плакат: фотография Троицкой крепости и цифры — 500! На другом плакате было смутное изображение Троицкой иконы. Ее явление князю Григорию заставило того учредить там город пятьсот лет назад. Теперь судьба юбилея решалась здесь... почему-то. Впрочем, где деньги, там и слава.

— Через шесть дней слушание наших предложений в Комиссии по культуре ООН, но сегодня у нас иная тема. — Он почему-то посмотрел на меня. — Фонд международной инициативы, который так блистательно возглавляла незабвенная Джуди Макбейн... — он выдержал паузу, — и которым пока руководит член совета, знаменитый хирург Кристофер Дюмон...

Я вздрогнула.

— ...отказался поддерживать наш юбилей. Все переговоры с Кристофером зашли на сегодняшний день в тупик!

Все теперь уже явно уставились на меня. Так вот для чего меня сюда волокли! Господи, будет ли когда-то в моей жизни покой, не говоря уже о счастье!

— А почему вы решили, что фонд вас поддержит? — проговорила я.

— Не «вас», а нас, Марина Павловна, — проговорил Игорь строго, так, как будто мы не веселились и не хохотали с ним до утра. — Нам кажется, что судьба Криса все-таки... как-то связана с историей нашего города!

То есть со мной! То-то меня удивляли слишком бурные планы этого юбилея, о которых не раз вещал на весь город отец. Теперь дело папы должна была продолжить я... чтобы юбилейные деньги оказались у Зотова... и он на них снова... что-нибудь тут изобрел.

— Но ведь имеются рычаги воздействия на него! — проворчал Гриня, и тут же адвокат выпрыгнул из кресла.

— Ид-диот ты! — завопил он. Повернулся к Зотову: — Ты-то в Америке не первый год... мог бы понять, — он глянул на меня, — что т-такие методы тут не идут! Шантажировать можно... в Крыжополе, в лучшем случае — в Одессе. Но здесь! Оп-помнитесь! Многих наших д-дураков приходилось мне тут выт-тягивать, но вас я вытянуть не смогу!