Валерий Попов - Тетрада Фалло

— Вот он... герой! — произнесла Капа горько и в то же время с каким-то вызовом: что, не нравится?

Я кивнула, потом, пересилив себя, улыбнулась.

— Вот, сиделку тебе нашла! — проговорила Капа, зло глянув на меня, — мол, куда ты денешься? — Перемени рубашку ему! — скомандовала Капа, вынув из шкафа мятую ковбойку. — Вот повезло тебе, Толик!

— Т-тай н-н-нову-ю р-баш-к! — с трудом выговорил тот.

— Ишь, красотку увидал! — задорно проговорила Капа.

Видно, я тут нужна для взбадривания их постылой жизни.

— Н-на! — Капа схватила рубашку и кинула ее почему-то в меня, словно это я все затеяла. — Давай... Я счас!

Мне тоже хотелось швырнуть в кого-нибудь эту рубашку... Я-то тут при чем? У меня своего горя мало?

Но тут словно какой-то голос шепнул мне: «Держись! Выдержишь это — выдержишь все!»

— Нагнись немножко! — скомандовала я Толику. Это уже мой интернатовский опыт работал — притерпелась к необычному.

Толик — одной, правда, половиной лица — явно кокетничал. Решил, видно, что я действительно подарок ему. Да нет. Я никому не подарок!

— Давай, что ли! — аккуратно, но твердо пригнула его, стянула рубаху.

Да, давно ее не меняли! Видно, ждали меня. Как ни странно, при этом меня не затошнило. Привыкаешь? Молодец.

Да, спать с ними в одной комнате — дело нелегкое. При всем том, оказывается, они еще бурной жизнью живут!

Утром, буркнув что-то неразборчивое, я упорхнула от них и, выйдя на прекрасный Невский, жадно вздохнула: вот она, настоящая жизнь!

Я зашла в парфюмерный магазин на углу Литейного, быстро привела себя в порядок перед большим зеркалом. Пробьемся!

Пешком, все больше наполняясь счастьем от этого города, я прошла по Невскому, свернула у величественного Казанского собора, вошла во двор по стрелке «Приемная комиссия».

— Нет, на музыкальное воспитание — только дневное! — сказала мне пигалица, наверное, чуть старше меня. — У вас музучилище? — проглядела анкету мою, автобиографию. Что-то ее там заинтересовало, я уже поняла что. — А... отец ваш, — шепнула она таинственно, — не может нашему ректору позвонить?

— Не может, — холодно ответила я.

И почувствовала, что нажила себе врага: мол, какие мы гордые и наглые! Знала бы она... Впрочем, я не намерена перед каждой тут распахивать душу!

— Тогда вам лучше на дефектологию, — небрежно проговорила она. — Туда, как понимаете, желающих... — слегка покривилась, брезгливо.

Кого они держат тут?

— Вы буквально угадали мою страсть! — произнесла я. — Именно о дефектологии я и мечтала!

— Но там... только заочное, — слегка удивившись и даже смутившись, проговорила она. — Это вы серьезно? Но туда — только с работой по специальности.

— Именно! — Я подвинула к ней по столу справку из интерната.

— Кем же вы... там работаете? — Пигалица буквально была потрясена.

— Там написано, — холодно сказала я.

— Тогда... пишите заявление.

Я отдала листок и спросила об общежитии.

— Какое ж общежитие — на заочном-то? — пролепетала она. — Может быть, на время экзаменов? — Она вышла, но быстро вернулась. — Для заочников — нет.

— Сама покорми его! — рявкнула Капа. С момента приезда она не просыхала. Зазвонил телефон. Капа сняла трубку в коридоре:

— Да, Робертыч. Болею я! Чем-чем! Женской болезнью! И Ленка, говоришь? Вот так вот! Напало!.. Сейчас... — Долго пристраивала трубку на полочку. И подошла почему-то ко мне. — На работу выйдешь вместо меня. Наука нехитрая. С документами мы уладим вопрос. А гордость твою засунь... кому ты еще тут нужна?

Как-то не очень, видно, боясь Робертыча, тщедушного и лопоухого, Капа сама отвела меня на рабочее место — кривой флигель на задворках вокзала. Из щелей, облупливая последние куски краски, струился пар. Внутри был он гораздо гуще, стоял банный гул.

— Вот тут будешь стоять! — рявкнула Капа. — Вот, Робертыч, молодая смена тебе! Смотри вот.

В этот момент нам как раз подкатили с грохотом железную тележку с бельем, на уголках чернел штамп МПС — Министерство путей сообщения. От белья, сваленного кучами, валил пар.

— Только из центрифуги, выстирано как бы, — пояснила она. — Берешь вот так — и в каландр! «Каландровщица» называется наша специальность.

Капа взяла за углы простыню, исходящую паром, расправила, дернув за углы, и стала вставлять между двумя крутящимися горячими валами.

— О! Засосал! Пробуй сама!

Я взяла простыню, развернула... тщательно, чуть не прикусив язык, всунула.

— О! Ну, я пошла. С тебя, Робертыч, причитается. Молодой кадр!