Валерий Попов - Ты забыла свое крыло [Сборник]

— Ты уверена? — спросил я. — Ты чего-нибудь хочешь? — И достал ноутбук.

— В Париж хочу!

— Сейчас сделаем.

Застучал клавишами. Дело в том, что в Париже на настоящий момент никто не ждал меня. А уж тем более — нас. И даже не догадывался. Так что должен образоваться филигранный Париж! Требующий большой точности в подготовке. Конечно, некоторые наметки у меня имелись. Странно бы было прожить жизнь и ничего не иметь.

Париж всегда был в нашем сознании городом счастья — и при встрече эту репутацию подтверждал. Роскошью, сиянием улиц, элегантностью и приветливостью прохожих он поразил меня в первый раз в восьмидесятые годы, особенно потому, что у нас тогда было неприветливо и хмуро. Советских туристов возили на красивых автобусах, Париж был городом уютных отелей, великолепной кухни и гениальной живописи. А каким же еще ему быть?! Волшебные голоса Монтана, Азнавура, Дассена все чаще уносили нашу душу туда.

Он все больше становился любимым городом, особенно когда приютил многих наших подпольных художников, бывших изгоев, с которыми мы у нас пили портвейн в мрачных подвалах, — Париж поселил их в красивых мастерских, оборудованных на месте прежнего рынка, «чрева Парижа», накормил их, напоил, прославил — теперь мы, приезжая к ним в гости, отмечали в престижнейших галереях открытие их выставок, чокаясь шампанским «Клико» и закусывая устрицами. Победа! Мы стали гражданами вольного мира! И он признал нас — читал наши книги, покупал картины, и любимей всех был первый город вольного мира — Париж! Помню, как я, счастливый, пьяный и молодой, шел по Елисейским Полям!

Теперь многие уютнейшие парижские кафе зачем-то превратились в мрачные забегаловки с рядами скамеек, где плохо одетые эмигранты смотрят футбол, а на нас поглядывают косо. В годы кризиса Париж несколько пожух, поблек. Даже в богатых кварталах люди (видимо, из-за политкорректности) стали одеваться так, словно едут на овощебазу.

Погиб Париж? Нет! Он пережил гильотину, фашизм и расцветал снова и снова. Не бросим его — и он не бросит нас. Наш Париж — навсегда, он принес каждому столько счастья, а от счастья отказываться нельзя, иначе вся жизнь бессмысленна.

Есть и у меня своя история, связанная с Парижем, закрутившаяся давно, еще в Ленинграде. Однажды я спешил по улице Маяковского, мимо знаменитого родильного дома имени профессора Снегирева. И у самого входа в приемный покой мы столкнулись вдруг, животом к животу, с прелестной молодой женщиной. Почему у нее был живот, понятно, а я просто был тогда слишком толст. Но не это главное. Главное, почему мы столкнулись. Я — потому что был в своих мыслях и ничего не замечал. А она — потому что (бывает ведь в жизни счастье!) читала на ходу мою книгу и тоже ничего не видела вокруг. Вот момент! Как мы оба обрадовались! «Какая встреча! Значит, все будет хорошо!» — сказала она.

И так и вышло. Через тридцать семь лет я с волнением рассматривал незнакомую публику, рассевшуюся на стульях передо мной на Парижской книжной ярмарке. Есть ли хоть одна родственная душа? Кажется, есть! Женщина в первом ряду, по виду, по одежде типичная парижанка, реагировала на мои байки живо и, главное, быстро, еще до перевода. Своя? После выступления она неуверенно подошла: «Вы меня, наверное, не помните?» — «Почему же? Я все помню!» — «Да нет. Наша встреча была слишком мимолетной. Буквально на минуту — у родильного дома». — «Так это вы? Как я мог вас забыть! Вы мой любимый читатель! Кто еще так читал меня, как вы!» — «И у меня все прекрасно — отличный сын, любит вас!»

Именно там и тогда я окончательно убедился, что Париж — город, где сбываются мечты. Мы стали радостно переписываться, договорились о встрече у нее. Если отбрасывать лучшее, что же останется? Собрался прилететь к ней — с новой страстной читательницей. Где еще праздновать любовь, как не здесь? Уверен, они подружатся. Париж — город любви!

Порой голос благоразумия и экономии шепчет: «Куда уж нам? Уж тут бы как-то дожить бы!» Отдать нашу красивую жизнь в обмен на осторожно-хмурую? Но мы не от Парижа откажемся. От себя!

Билеты куплены заранее, и мы не собираемся их сдавать.

Заодно, разумеется, скинул это на флешку-накопитель, болтающуюся у меня на шее. Называется «Вечная жизнь».

Пикнуло — ответ первый пришел:

«Всегда буду рада видеть Вас у себя на недельку в Париже вместе с вашей читательницей. Ваша самая верная читательница — Эдда».

— Отлично! Давай теперь, — Римме сказал, — посмотри у себя — дешевые билеты. Где-нибудь со второго ноября, на восемь дней, в Париж и обратно.