Даниэла Стил - Зов предков [litres]

– Ну и чьи надежды ты намерена сегодня пустить по ветру? – спросила Эми с лукавой улыбкой, появляясь в дверях рабочего кабинета Бриджит.

– Зачем ты так говоришь?! – упрекнула Бриджит подругу. – Это ведь действительно очень серьезно… И ничьи надежды я разрушать не собираюсь, напротив, я должна убедиться, что абитуриенты прислали все положенные документы.

– Ага, чтобы потом университет мог им аргументированно отказать. Бедные, бедные дети! Я до сих пор помню эти ужасные письма. «Ваши успехи в последнем, выпускном классе произвели на нас благоприятное впечатление, – проговорила она, пародируя стандартное письмо с отказом, – только мы никак не можем взять в толк, чем, черт побери, вы занимались до этого и какого хрена вы взялись за ум всего за год до выпуска? Может быть, вы пьянствовали, принимали наркотики или просто валялись на диване перед телевизором? В общем, желаем вам всяческих успехов в вашей научной карьере – но только не в нашем университете, упаси Господь!» Черт, да я ревела каждый раз, когда получала эти унизительные отписки от университетских бюрократов, и моя мама тоже. Она была уверена, что в конце концов мне придется идти работать в «Макдоналдс», потому что меня больше никуда не возьмут. Мама всегда хотела, чтобы я стала врачом. Прошло несколько лет, прежде чем она смирилась с тем, что ее дочь – «просто социальный работник».

Бриджит покачала головой. Ей не очень-то верилось, что Эми плохо училась в школе, поскольку она как-никак окончила частный университет Брауна, получила степень магистра в Стэнфорде, а потом окончила Высшую школу социальных работников при Колумбийском университете в Нью-Йорке.

Всем, кто работал в Бостонском университете, был свойственен некоторый снобизм. В научном мире имело большое значение, где именно ты получил научную степень, сколько работ опубликовал. И если бы Бриджит была преподавателем, ей вряд ли удалось бы проработать над своей книгой целых семь лет. Коллеги уже давно вынудили бы ее опубликовать свой труд, который из-за этого мог выйти скороспелым, недостаточно глубоким, охватывающим меньшее количество статистического и социологического материала. Это была еще одна причина, по которой Бриджит предпочитала работать в приемной комиссии, где ее никто не торопил, да и соревновательного духа, необходимого для успешного выживания в профессорско-преподавательской среде, ей недоставало. В отличие от нее Эми не только работала в университетском консультационном центре, но и вела курс психологии у студентов-старшекурсников, успешно справляясь и с тем, и с другим. Детей она оставляла в дневных университетских группах, где им был обеспечен хороший уход, а сама полностью отдавалась работе. Надо сказать, что Эми искренне любила молодежь вообще и своих студентов в частности. Именно по ее инициативе в Бостонском университете был организован «Телефон доверия» – специальная служба, которая работала с потенциальными самоубийцами. Когда Эми только начинала консультировать в университете, несколько молодых людей покончили с собой. Ее вины в этом не было, просто молодые люди и девушки обратились в консультационный центр слишком поздно. Подобные вещи случались и в других местах; вообще в последние годы количество самоубийств среди студентов выросло, и это серьезно беспокоило не только Эми, но и Бриджит. Именно поэтому она так болезненно относилась к подобным словам подруги: отказывая кому-то в приеме, говорила Эми, она ломает человеку жизнь. Быть может, Эми и была в какой-то степени права, однако Бриджит никак не хотела смотреть на свою работу с этой точки зрения. В отличие от подруги, которая привыкла выражать свои мысли прямо, нисколько не стараясь смягчать формулировки, она предпочитала говорить и действовать более осторожно, мягко и дипломатично. Что сказать, как сказать, когда сказать – подобного подхода Бриджит придерживалась во всех случаях, тогда как Эми в разговорах с друзьями и знакомыми выражений, как правило, не выбирала. Лишь с теми, кто обращался в консультационный центр, она была мягкой и предупредительной, но когда прием заканчивался, Эми снова становилась прежней – резковатой и несдержанной на язык.

– Хотела узнать, что ты делаешь сегодня вечером, – спросила она, усаживаясь на стул напротив рабочего стола Бриджит.

– Сегодня вечером? А что? Сегодня какой-нибудь особенный день? – удивилась та, и Эми закатила глаза.

– Нет, ты положительно безнадежна! Вообще-то да, особенный. Должен быть особенным, во всяком случае, для вас с Тедом. Ведь вы встречаетесь уже лет шесть, да?