Ханна Оренстейн - Игра с огнем [litres]

– А, да. Я снимаю скульптуру, ручную работу. Только что продал триптих одной независимой галерее – я как-то покурил, и мне пришло в голову, что можно поджечь ломтики сыра для бургеров. Он тает, им можно капать на всякое дерьмо, и получается крутяк. Так что я накапал на игрушечную гоночную машинку, на куклу Барби, на кукольный диван. Это такая история, что общество просто индоктринирует детей капиталистическими ценностями прямо с рождения, понимаете?

Тишина, которая повисает следом, как-то длинновата. Я смотрю себе на ноги.

– Он очень талантливый, – говорит Кэролайн, поворачиваясь и прижимая руку к его груди.

Наверное, она пытается ему улыбнуться, но радость не затрагивает глаза.

– Как увлекательно, – произношу я.

– А ты, чувак, чем занимаешься? – спрашивает Уэсли, хлопая Джонатана по руке.

– Ничего настолько же творческого, – отвечает Джонатан.

Дипломатичен, как всегда.

Уэсли оценивает костюм Джонатана, хмурится.

– Ты что, риелтор какой-нибудь или что-то такое?

– Нет.

Джонатан сдерживает смех.

– А что тогда?

– Финансовая сфера.

– А, вон чего. И что это, типа, значит?

– Работаю в одном крупном инвестиционном банке.

– Каком?

– Одном из тех, что в центре, – тихо произносит Джонатан, отпивая из бокала.

– Чувак, ты из ЦРУ, что ли? Как называется?

Уэсли раздражается.

– «Голдман Сакс», – отвечает Джонатан; ему как будто неловко это выговаривать.

Ничего подобного, конечно. Это игра на поражение. Так выпускники Гарварда говорят, что учились в Бостоне, а миллионеры скажут, что не бедствуют. Джонатану нравится растягивать процесс сообщения окружающим, где он работает. Я знаю, он втайне ловит кайф от того, как у всех распахиваются глаза и вытягиваются лица, когда он в конце концов раскалывается. Если бы он и в самом деле чувствовал неловкость, то не устраивал бы каждый раз, как знакомится с кем-то, эти танцы.

Уэсли щурится и кивает.

– Ну, лишь бы тебе было хорошо, чувак… Но тебя не напрягает, как крупные банки швыряют миллионы, которые людям достались тяжелым трудом, под автобус – с этим кризисом закладных?

Джонатан берется отвечать, но Кэролайн спешит скруглить углы.

– А Саша только что начала работать матчмейкером! Разве не круто?

В ее голосе слышна паника.

Уэсли не обращает на нее внимания, решив разобраться с Джонатаном. В споре он выглядит не очень – совсем никак, – но внезапно смотрит на часы в телефоне.

– Вы слушаете «Праведную плесень»? – спрашивает он.

– Что, прости? – отвечаю я.

– Группу.

– А. Нет, я о них не слышала.

– У меня сегодня на них билеты, и мне пора бежать. Тут за углом концерт в час. Саша, Джонатан, все ништяк. Кэролайн, ты просто сон наяву.

Он выливает в себя остатки из бокала, потом внезапно хватает Кэролайн за плечи, целует и исчезает в толпе.

Несколько очень долгих секунд все молчат, осваиваясь с отсутствием Уэсли. Диджей наконец сдался и поставил Тейлор Свифт. Виктория с подружками орут, подпевая «22», перед толпой, собирающейся у стены с граффити. Несколько раз вспыхивает камера чьего-то айфона. Фотографии будут на Фейсбуке, в Твиттере, Инстаграме и Снапчате уже через пять минут.

Кэролайн первой нарушает молчание:

– Он вам не понравился.

Когда дело доходит до неудачников, с которыми она встречается, я стараюсь вести себя осторожно. Я знаю, ей неудобно от того, в каком свете они выставляют ее саму.

– По-моему, ты заслуживаешь лучшего, – говорю я.

– Куда лучшего, – добавляет Джонатан.

– Эх, думаете, я этого не знаю? Он жуткий. Они все жуткие. Все свободные.

– Должен же быть в мире кто-то не отстойный. Ты с ним встретишься, обещаю.

Звучало бы свежее и убедительнее, если б я не произносила это уже миллион раз.

– Да идите вы оба в жопу, – срывается Кэролайн. – Вы не знаете, каково это быть одинокой и быть все время одной.

Она хватает зажигалку, лежащую на ограждении крыши, закуривает сигарету и дуется. Джонатан отмахивается от дыма.

– Как я превратилась в какого-то бездушного киборга с Тиндера? – ноет Кэролайн. – Я встречалась со столькими парнями и не смогла себя заставить – мне никто не нравится. Как будто со мной что-то не так.

– Нет, ты просто выбираешь парней, которые тебя не заслуживают.

– Я понимаю, это как в «Чем хорошо быть никому не нужной»: мы принимаем любовь, которой мы, по нашему мнению, достойны. И я знаю, что я офигенная, так почему я встречаюсь с такими идиотами?

Я слушаю, киваю и успокаиваю ее еще несколько минут, пока Джонатан не смотрит на меня Тем Самым взглядом, означающим, что нам пора. Мы едем в центр, а Кэролайн на север, так что смысла брать одно такси на всех нет. Я прошу у Кэролайн прощения, что ухожу.