Анастасия Попова - Пандемия

— Еще не время, — сказал он нежно, — не торопись и не буди его. Ему тут хорошо.

Он казался подросшим, больше похожим на доношенного младенца, с личиком ангелочка, маленькими розовыми пальчиками и светлыми редкими волосами. Его маленький носик сладко сопел — он дышал. Какое счастье видеть, как дышит твой ребенок… Слезы катились градом, я чувствовала их сквозь сон, но не могла оторвать от него глаз.

— Нам пора, — всматриваясь куда-то вдаль, вдруг беспокойно прошептал Саша, — тебе нельзя тут больше оставаться.

— Но я не хочу уходить…

Я молила его, но он как всегда был непоколебим, словно гора стоял на своем, и ничто не могло сдвинуть его с места. Я кричала в голос, сопротивлялась, но он вытолкал меня из моего же сна.

— Но я хочу остаться с вами… — закричала я вскочив с кровати.

Осознание того что я чуть не умерла в эту ночь пришло позже. Он не захотел забирать меня. Он снова меня спас. Видимо мое время еще не пришло, пока не пришло.

Как трудно хоронить своих детей. Эта боль, в разы сильнее физической. Это раны, которые не способно излечить даже время. Это то, что с трудом можно пережить, но забыть — не возможно. И мне стало так жаль, эту горе мать, которую теперь ненавидел и осуждал весь наш маленький городок.

Под впечатлениями от беспокойного сна я бродила по улицам нашего маленького городка, упиваясь красотой, которую мы так часто не замечаем. Припорошенные ветви деревьев переливались серебряными нотками под лучами холодного зимнего солнца. Белоснежные облака уплывали куда-то по лазурно-голубому океану прямо у нас над головой. Сегодня был такой прекрасный рассвет, солнце раскрашивало горизонт словно художник выбирающий подходящую палитру для новой картины. Пурпурно-сиреневые облака приобретая медный оттенок в считанные минуты преображались в багрово-розовые тона, а затем за мгновения размывали свой сочный цвет до персикового с нотками оранжевой охры. Зрелище длилось не больше двадцати минут, но по-настоящему захватывало воображение. Не знаю почему, это феерическое светопреставление вызвало очередной поток слез, мне стало жаль, что он не видит всего этого, а может быть наблюдает за тем же что и я, но только совсем с другого ракурса, там, на небесах, у них наверное все еще прекраснее.

Я помню, как он любил наслаждаться всем, что окружало его. Как вставал с первыми лучами солнца, что бы встретить новый день, как выходил на закате на гору провожать за горизонт исчезающие в дали лучи. Как ловил на ладони снежинки и разглядывая каждую в голос изумлялся что все они разные, как и мы. Находил среди опавшей листвы самый красивый листочек не похожий на другие, убирал его в книгу, а зимой доставал вкушая тонкий аромат ушедшей осени, радуясь что ему удалось сохранить именно его ведь среде тысячи таких же именно он по каким-то причинам привлек его внимания, а сейчас он среди его книг, стал еще одним напоминанием о прошлой осени. Наверное, он знал, может даже чувствовал, поэтому и жил именно этим днем, именно этим мгновеньем и лишь данная минута была для него центром вселенной, но подарил он их не той. Жаль что жизнь не кино лента, и отмотать назад её нельзя.

Заблудившись в своих мыслях окончательно я чуть не споткнулась о девушку собирающую на запорошенном снегом тротуаре развалившиеся не послушные листы.

— Извините, пожалуйста. — Мне стало неловко и я решила ей помочь. К моему удивлению я узнала ее сразу, а она меня нет. — Марина? — девушка, спасающая листы от снежного плена обомлев чуть не выронила их вновь, лишь только узнав меня.

— Не узнала тебя сразу — разулыбалась она — ты так выросла.

— Ну не всю же жизнь мне оставаться маленькой бандиткой с двумя косичками.

— А ты не изменилась.

— Ничуть… и ты тоже.

Девушкой в белой шапочке и бирюзовой куртке, рассыпавшей бумаги оказалась моя старая знакомая, вернее его знакомая… Собрав листы мы присели на лавочке в парке. Она долго расспрашивала меня о моей жизни, о родителях, о моих делах, но как я ни старалась уходила от вопросов касающихся её самой. Но как только наш разговор зашёл о нём, она не сдержалась.

— Я тоже его любила, — выдавила Марина из глубины себя. Я обомлела… Она никогда раньше не говорила об этом.