Харуки Мураками - Возникновение замысла [litres с оптимизированной обложкой]

Как и предсказал Командор, назавтра вечером, в начале девятого, позвонил Мэнсики. Первым делом я поблагодарил его за недавний ужин.

– Все блюда были просто великолепны.

– Что вы, что вы, это вам спасибо – составили мне приятную компанию.

Затем я сказал спасибо за вознаграждение, которое оказалось больше обещанного.

– О чем вы? Это сущая мелочь. За такую-то прекрасную картину? Выбросьте из головы, – скромно произнес Мэнсики. После такого обмена любезностями повисла пауза. – Кстати, о Мариэ Акигаве, – непринужденно начал Мэнсики, будто заговорил о погоде. – Помните о моей просьбе написать ее портрет?

– Конечно.

– Когда вчера с этим обратились к самой Мариэ Акигава… вернее, предложение, как это ни невероятно, сделал ее тетушке руководитель Школы художественного развития господин Мацусима – и девочка согласилась позировать.

– Вот как?

– Поэтому… если вы сами согласны писать ее портрет, считайте, что к этому все готово.

– А вам не кажется, что Мацусима-сан может странно воспринять вашу причастность к этому разговору?

– В таких вопросах я всегда весьма осторожен. Не беспокойтесь. Господин Мацусима считает, что я выступаю в роли вашего так называемого патрона. Конечно, если это вас никак не оскорбляет…

– Мне безразлично, – сказал я. – Однако до чего же легко согласилась девочка – такая вроде бы молчаливая, спокойная, немного застенчивая…

– Признаться, ее тетушка сначала была против. Мол, что хорошего в том, чтоб быть натурщицей у какого-то там художника. Вам, конечно, это может показаться оскорбительным.

– Нет. Как раз таково мнение обывателей.

– Однако сама Мариэ, говорят, весьма заинтересовалась. Если только вы согласитесь ее писать, она с радостью станет вам позировать. В итоге она-то свою тетушку и уговорила.

Интересно, почему? Может, сыграло какую-то роль, что я изобразил ее на доске? Но рассказать об этом Мэнсики я не решился.

– Мне кажется, все складывается идеально, нет? – произнес Мэнсики.

Я задумался – неужели и впрямь все идеально? Мэнсики ждал, что я ему на это скажу.

– Не могли бы вы подробнее рассказать мне, как складывался весь разговор?

– Просто. Вы ищете модель для своей картины. Мариэ Акигава, которой вы преподаете в кружке, – самая подходящая натурщица. Поэтому через руководителя Школы художественного развития господина Мацусимы сделали предложение тетушке девочки – ее опекунше. Вот такое либретто. Мацусима-сан лично поручился за вашу порядочность и ваш талант, сказал, что вы – безупречный человек и увлеченный педагог, а также одаренный перспективный художник. Мое имя не прозвучало ни разу. Я тщательно в этом убедился. Разумеется, позировать девочка будет одетой и в присутствии тетушки. Они согласились с одним условием – сеансы вы будете заканчивать до полудня. Ну как вам это?

Следуя совету Командора отказаться от первого предложения, я решил несколько притормозить развитие событий.

– Условия как условия. Однако могу ли я еще немного подумать над самим предложением?

– Конечно, – спокойно ответил Мэнсики. – Думайте, сколько потребуется, я вас ничуть не тороплю. Писать картину-то все равно вам, не захотите – ничего и не будет. Я лишь позвонил вам сказать, что абсолютно все к этому готово. И вот еще что – возможно, об этом говорить еще рано … но на сей раз я намерен отблагодарить вас за эту свою просьбу значительно.

До чего же шустро у нас все задвигалось, подумал я. Так быстро и умело, что диву даешься. Как мяч катится с откоса… Я представил себе Франца Кафку, который поднимался по склону, сел где-то посередине и наблюдает, как катится этот мяч. Нужно быть осмотрительным.

– Дайте мне еще пару дней, – попросил я у Мэнсики. – Думаю, через два дня я буду готов дать ответ.

– Хорошо. Тогда я вам и перезвоню, – ответил тот.

На этом беседа наша завершилась.

Однако, говоря откровенно, откладывать ответ еще на два дня необходимости не было. Для себя я уже все решил. Мне и самому уже хотелось писать портрет Мариэ Акигавы. Кто б ни пытался меня удержать, я все равно взялся бы за эту работу. А о двухдневной отсрочке я попросил лишь по одной простой причине: уж очень не хотелось мне подстраиваться под ритм, задаваемый Мэнсики. Инстинкт – а вместе с ним и Командор – подсказывал мне потянуть время, чтобы, не торопясь, сделать вдох поглубже.

«То же, что носить воду в дуршлаге , – как-то так же говорил мне Командор? – Класть на воду дырявую вещь негоже» .