Павел Иевлев - Город людей

— Почему?

— Вероятнее всего, они столкнулись с ними раньше вас. Ситуационно они могут оказаться не противниками, а союзниками, если ваша «Коммуна-два» правильно разыграет эту карту.

— А почему «Коммуна-два»?

— Потому что, с высокой вероятностью, хронологически «коммуной один» является именно «третья сила». Но даже она не так интересна, как «коммуна ноль»!

— Ноль?

— Так я обозначил для себя исходную «Русскую Коммуну», которая является базовым источником ряда ключевых технологий для всех остальных, и наследниками которой претендуют быть все. Сначала я предположил, что это «коммуна один», но ряд фактов вынудили меня отказаться от этой гипотезы и ввести в схему «нулевую».

— Это каких таких фактов, если мы о них ничего вообще не знаем?

— Знаете и довольно много. Просто не понимаете, что это о них. Я мог бы выкатить тебе все цепочки рассуждений, но ограничусь констатацией — их образ действий и применяемый ими инструментарий однозначно указывают, что они являются не источником технологий, а их пользователями. Так же, как и «агрессоры», и ваша Коммуна. Вот ты ружье притащил, да? — он ткнул пальцем в угол, где были свалены мои скромные пожитки. Там же стояло прислоненная к стене Ольгина винтовка. — Где оно сделано?

— В Коммуне, — ответил я уверенно. — Это их собственное производство.

— Тогда скажи мне, почему они производят винтовки строго одной модели, но не могут сделать работающие по тому же принципу скорострелки, как у «агрессоров»? И почему у агрессоров только штурмовое оружие, скорострелки, но нет снайперского, как ваши винтовки? Почему у вас обоих нет, например, работающих по тому же принципу пистолетов?

— Почему?

— Потому что и вы, и они имеете небольшой кусок чужой технологии, без возможности ее масштабировать. Можете воспроизвести по готовой схеме изделие, но не владеете принципами разработки. Вы — дикари, получившие батарейки, провода, лампочки и схему сборки фонарика, но не знающие, что такое электричество. Поэтому вы можете собрать столько фонариков, на сколько хватит деталей, но не можете сделать электромотор или радиопередатчик.

Я призадумался. Это было похоже на правду и логично ложилось на прочие наблюдения.

— Эта «третья сила», условная «коммуна-один», имеет те же, или какие-то другие фрагменты того же дерева технологий, но очевидно не владеет им полностью, а значит, не является их источником.

— Почему ты так думаешь?

— Иначе им не надо было бы действовать хитростью и террором. Это как сомалийские пираты, понимаешь? Да, они на моторках с «калашами», но напасть могут только на мирный танкер. У тех, кто эти моторки и калаши придумал, есть крейсера и самолеты, а пираты автомат просто спиздили.

— Кажется, понимаю…

— Я это объясняю тебе потому, что, с вероятностью более девяноста процентов, лагерь твоего Севы вынесла именно «третья сила».

— Слушай, — осенило меня, — Настя утверждает, что Эли, в принципе, может говорить. А что, если ее как-то расспросить?

— Зачем? — удивился Сергей.

— Ну, она же была там при нападении, что-то видела.

— Я легко воспроизведу ее рассказ сам, спорим? — он посмотрел на прислушивающуюся к нам Эли. — «Послышались выстрелы, я испугалась, убежала и спряталась…» Где там она спряталась?

— В бельевой корзине…

— Вот, в ней. «Потом все затихло, я долго сидела и дрожала, но захотела есть, пить или писать, вылезла, а все вокруг мертвые». Так?

Эли нервно кивнула, испуская эманации тревоги и дискомфорта.

— Очевидцы бесполезны, — отмахнулся Сергей.

— То есть, мои жены у этой «коммуны-один»?

— С чего ты взял?

— Ну, ты только что это сказал! — растерялся я.

— Я сказал, что они вынесли лагерь работорговцев.

— Не понимаю, — признался я.

— Они действовали в режиме штурма, ничуть не заботясь о жертвах. Их оружие очень неизбирательного действия, пробивает стены насквозь, но они совершенно не переживали, что могут зацепить тех, кого, по твоей идее, собираются похитить. Твоих так называемых «жен» утащил кто-то другой. Я даже догадываюсь, кто, но это именно догадки.

— А что за устройство, которое ты показывал Насте?

— Это альтерионская машина ментальной стимуляции. Я на такой языки учил, но ее много для чего можно использовать. Альтери — такие, блядь, затейники… Например, можно блокировать часть воспоминаний или произвести «мотивационную коррекцию».

— Звучит как-то стрёмно, — признался я.

— Не то слово, — вздохнул Сергей.