Степан Зотов - Первый ангел

Наконец, рассказ был окончен и Меф явно ждал её ответа. Она попыталась собрать все остатки здравого смысла.

— Хорошо, предположим, что ты действительно искренне веришь во всё это. Есть ли способ мне убедиться самой? Кроме твоего слова. Сам понимаешь, речь не о том, что я не доверяю. Навь играет странные шутки с умами. Да и воспринимает мир каждый уникально. Есть ли доказательства Богов Хаоса, демонов и прочего?

— Доказательства Бога, вечная тема. — Он улыбнулся, радуясь её спокойной реакции. — Знаешь умную мысль: главный успех Дьявола в том, что он убедил людей, будто его нет. Так и здесь. Доказать трудно, потому они и влияют на людей. Боюсь даже представить, сколько времени.

— И тем не менее, могу ли я увидеть или почувствовать то же, что и ты?

— Не могу обещать, но попробуем. Боги не сидят в каком-то «месте», они являются тем и тогда, когда желают. Прежде подумай еще раз, ты сама удивлялась переменам в своем даре с появлением Печати. Так происходит со всеми. Это случайность?

— Это загадка. Но «Тёмные Боги Хаоса во всем виноваты» не входит у меня в топ-10 отгадок. Даже в топ-100.

— Они бы не достигли успеха, будь их касание очевидным.

— То же самое сказал бы любой сумасшедший с гипотезой барабашки, не находишь?

— Я бы обиделся, если бы сам долго не готовил этот разговор. С позиции здравого смысла ты совершенно права. Весь мой опыт уникален и трудно передать. Я бы мог познакомить тебя с полицейским отчетом о гибели пациента в палате. Но сам по себе он ничего не доказывает. Показать тебе Захарию мог бы, предположим, но он выглядит как обычный человек, когда хочет. Пусть и странный. Книга уничтожена. Иван Сергеевич не авторитет, люди сходят с ума и на одну тему тоже. У него и справка есть. Остается один способ, и мы его попробуем, если ты готова. Это Прыжок в Навь и обратно. Специально с целью увидеть «лицо Богов».

— Мне достаточно любопытно. Кроме того, я вижу как это важно для тебя. Поэтому — давай.

— Моя первая и единственная «личная встреча» была инициирована не мной. Поэтому гарантий никаких. Но, ты же знаешь, нет смысла не пытаться.

Мефистон протянул ей руку, она вновь приняла её. И тьма сомкнулась над ними.

Он не преувеличивал, когда говорил, что первая встреча с ними произошла сама. Как найти то, не знаю что в океане душ? Он мог только надеяться и нырнуть поглубже. Забывая про точку стояния, или лежания на матрацах. Не было уверенности даже, что Настя видит и ощущает то же, что и он. Прыжок отличался от обычного погружения в Навь. Точную физику процесса он не мог бы назвать. Если слово «физика» вообще уместна. Но грубо говоря, при перемещении ты погружаешься в Навь целиком, как в туннель. И она не выглядит бесконечным морем чувств, мыслей, информации, в конце концов. Она выглядит как туннель, тотальная чернота и свет в конце.

Свет в конце, это если хорошо знаешь, куда Прыгаешь. А если искать встречи с Богами, то света нет, вообще. Только бездна. В которой что-то есть. Он ощущал себя в ней уже спокойно. Верил, что собственные силы или Печать, защитят его. У культа есть свои преимущества, надо пользоваться, пока дают. Анастасия не знала ничего из этого. Прыжок не был её талантом. Слишком грубая и односторонняя работа. Темноты она боялась. Темноты, в которой что-то есть, тем более. Её Навь всегда была калейдоскопом эмоций, живых мыслей, биения сердец. Эта могильная чернота была для неё как внезапная потеря всех чувств.

Всех да не всех, то самое что-то она тоже могла ощущать. В отличие от Мефистона, даже сжимая его руку, она дрожала, потому что вся бездна смотрит на неё. Не Боги, не демоны, просто чудовищных размеров, исполинская чернота. Она задыхалась, заходилась в сухой тошноте. Ни слова, ни мысли не покидали её тело. Всё, что она могла передать Мефу, это судорожное усилие на его руку, впиться ногтями. Он ощутил это и понял, что надо возвращаться. В последний момент, перед самым возвращением, он увидел… Или показалось? Будто вся черная бездна скривилась в злорадной ухмылке.

Анастасия очнулась и чуть не упала в воду с матраца. Чувства вернулись. Она судорожно хватала воздух ртом, делая глубокие и шумные вдохи. От романтического чувства в начале разговора не осталось и следа. Сейчас на Мефа была только ярость. Он еще и смотрит своим невинным голубым глазом.

— Ты чертов сумасшедший! И сейчас это слишком грустно и правдиво. Ты слушал, когда я говорила, что Прыжок мне не дается? Что ты вообще знаешь о чувствах другого в этот момент? Вот честно?