Хелен Джонс - Если ты мне веришь

Наверное, я просто не могла скрывать своего невежественного поведения, и мой взгляд никак не хотел отрываться от этой загадочной, по мне, вещицы.

Я молчала. Губы иногда едва шевелились, в попытке произнести из уважения хоть слово. Но от чего — то я не могла этого сделать и поэтому просто сжигала взглядом кожаную книгу, словно старалась прочесть ее, даже не открывая.

Старик подождал несколько мгновений в надежде услышать от меня хоть что — нибудь, но, видимо устав, хмыкнул:

— Тебе интересно, что там? — он спланировано потряс заинтересовавшую меня вещь, и я заметила за собой, как мой взгляд повторяет движение за костлявой рукой пожилого мужчины.

Я не могла ничего ответить, считая, что явно безумный старик может наброситься на меня со своей довольно таки тяжелой клюшкой, и еле заметно кивнула.

Моему собеседнику, очевидно, понравился такой даже не звучавший ответ, и он своим черствым, еле сгибающим пальцем поманил к себе. На его лице нельзя было различить ни агрессивности, ни дружелюбности. Может, это все из — за переизбытка морщин на его лице. А может, он, попросту, ни того, ни другого не испытывал. От непонимания мои колени заметно задрожали, и мне просто было необходимо присесть рядом, дабы не повалиться перед стариком на землю. Я нервно сглотнула.

— Не бойся ты, — рассмеялся он во весь голос. Хотя, это не совсем можно было назвать смехом. Скорее это было что — то похожее на звериный рык, — подойди ближе, не бойся, — продолжал он и чуть подвинулся, освобождая мне место на лавке.

Теперь мужчина выглядел намного добрее, как мне показалось. По крайней мере, даже равнодушия я не могла различить на его лице. Старик искренне улыбался мне, показывая гнилые зубы.

Мне не оставалось ничего делать, как повиноваться своей любопытности и тому весьма странному старику. Что ж, наверное, так даже было лучше. Потому что присев рядом, я уже не ощущала пусть и слегка заметного страха. Напротив, мне было так даже намного уютнее. Старик уже не смотрел так пристально на меня. Его внимание снова завоевала та книжица.

— Что там, сэр? — осмелела я, — вы так ее читали, будто переживали многочисленные эмоции разом!

Старик обвел меня презрительным взглядом и снова взглянул на вещицу в своих руках.

— Это правда, — улыбнулся забывчиво он, — для меня это не просто записной блокнот с разным множеством пустых скучных записей, — мужчина вздохнул, — для меня он значит намного больше.

Он снова замолчал, рассматривая книжку, будто видел ее впервые. Я тоже уставилась на кожаный блокнот, пытаясь понять без помощи мужчины, что в ней может быть такого, ведь даже для взрослого человека она могла значить большее?

Старик снова исказился в улыбке:

— Что ж, могу прочесть тебе, если ты хочешь, — мужчина переводил взгляд то на меня, то на книжицу, наверное, задумавшись, что ему важнее чтение или общение с реальным человеком. По мне лично, лучше книга. Но старик явно нуждался в общении с людьми. Наверное, поэтому он и был слегка не в себе.

— Если вы непротив, сэр.

Мужчина тут же сделал серьезное лицо, будто начинал читать не обычные записи, а приговор суда. От этого мне стало страшновато. Но, даже задрожав от невовремя поднявшегося ветра, я внимательно смотрела на блокнот, в ожидании, когда же сухие измученные годами руки откроют пожелтевшие от старости страницы.

Но старик явно не торопился этого делать. На его лице ясно выражалось наслаждение. И, наверное, наслаждение от того, что он мог меня помучить ожиданием. А может, ему было приятно снова прочитать эти записи. Ведь теперь, он будет читать их вовсе не себе, а человеку, сидящему рядом. И я была даже рада, что этим человеком оказалась именно я.

Старик, так и не открыв кожаную обложку блокнота, начал рассказывать то, о чем было написано в дневнике.

— Тогда дело Кристен Раян меня сразу же заинтересовало. Честно сказать, я никогда и ни за что не поверю в то, во что верила она. Мисс Раян была похожа на ребенка, который всем сердцем верит в существование зубной феи. Только вот, она была намного старше, чем ребенок. В этом и заключалась ее проблема, которая довела ее до психбольницы.

Я помню, нашу первую встречу. И вторую. Пусть, Кристен была сначала не разговорчива и даже закрыта, но потом она доверила мне свои мысли и чувства, доверила мне мир, в который верила, и которым жила, — старик взглянул на меня, чтобы посмотреть на реакцию, явно выражавшуюся у меня на лице. Я со всей внимательностью посмотрела в ответ на мужчину. Он прокашлялся, но, ни сказал ничего, в мой адрес. Наверное, все его удовлетворяло. И меня тоже.