Степан Зотов - Империум Человека

Принцип гармонии предполагает улучшение и эволюцию не только подсистемы, но и системы в целом. Гармоничная система котировок позволит человечию наконец понять, что когда денег много, то это не обязательно хорошо. Так же как и то, что злом деньги не являются. Такая система, принцесса, позволит деньгам перестать быть товаром, на который есть спрос и предложение. Такая система позволит исключить валютные спекуляции, ибо деньги вместо спекулятивного товара и инструмента неравноценного обмена станут тем, чем им и полагаться быть — посредником в товарном обмене. Которых не нужно чем больше тем лучше. И которые не зло. Которые выполняют свою функцию, находясь в балансе и гармонии с иными хозяйственными процессами, находясь в оптимальном для этого количестве. Теперь я понимаю ваши слова, принцесса Селестия. Пора и человечию понять их: максимум и оптимум — величины разные. Всегда верный, чешу вас за ушком.

Знаете, дорогая принцесса Селестия, человечие уже начинает задумываться над тем, что центральному банку суверенного государства как-то не особо правильно находиться в частном или стороннем подчинении. Такая догадливость — это просто замечательно. Не прошло, как говорится, и тысячи лет. Остается надеяться, что человечию не понадобится следующая тысяча лет для понимания гораздо более фундаментального дефекта современной денежной системы, ибо он касается неустранимого математического парадокса. С частным центробанком не мытьем так катаньем государству можно управляться, все же он состоит из людей, а людей можно убитьубедить тем или иным способом, но математические законы и уравнения от мнения сколь угодно влиятельных людей не зависят совершенно.

Ну да, конечно же я о ссудном проценте. Этот самый математический парадокс является одной из главных первопричин системного кризиса, влекущей за собой прочие. Много-много нехорошего готовы рассказать про него противники ростовщичества. Прежде всего, моралфагушки любят повторять о паразитической сущности ростовщической деятельности. Потом религия не дремлет, объявляя ростовщичество грехом. И, наконец, экономисты справедливо называют ссудный процент средством мирового грабежа. И с каждым при определенных условиях можно было бы согласиться, но я не буду. Потому что ростовщичество далеко не всегда плохо, равно как и ссудный процент. Ибо есть эмиссионный судный процент, и есть вторичный ссудный процент — кредитные отношения между хозяйствующими субъектами. И большинство человечия, моралфагушек и религиоты агрится 3 3 Агриться (от англ. aggression) — на сленге любителей компьютерных игр «злиться», «быть агрессивным». — Прим. ред. именно на вторичный ссудный процент, осуществляемый, как правило, структурами, не наделенными правами эмиссии.

Проблема в том, что вторичный ссудный процент при определенных условиях не создает того самого математического парадокса, потому что принимающий сбережения/рефинансирование и выдающий из них кредиты банк выполняет важную хозяйственную работу, и оттого таки производит добавленную стоимость, что и позволяет оправдать в определенной мере увеличение денежной массы для покрытия возникающих обязательств по процентам. Потому при грамотной работе центробанка, отслеживающего прирост добавленной стоимости по народному хозяйству, прирост денежной массы будет покрывать новые потребности в деньгах, и баланс долгов и денежной массы будет сохраняться. Так что относительно греховности вторичного ссудного процента ака ростовщическая деятельность я с моралфагушками и религиотой не согласен: производство добавленной стоимости в части финансовых услуг таки есть, плата за сие оправдана. Другое дело — адекватный размер этой платы, и если государство будет допускать монопольный сговор и задирание кредитных ставок, то это уже обычное хозяйственное преступление, равно как и любой монопольный сговор с целью неравноценного обмена. И банки тут лишь одни из многих. Преступление тут есть не сам факт вторичного ссудного процента, а именно что монопольный сговор с завышением стоимости своих услуг. Но даже такое преступление не является основополагающим дефектом, ибо хоть и является средством грабежа по попустительству государства, но не создает математического парадокса.

Чего не сказать о первичном эмиссионном ссудном проценте, ибо в этом случае для суммы начисленных по процентам обязательств денежной массы в природе просто не существует, и больше взяться ей неоткуда, ибо система замкнута. При эмиссии новых денег чтобы залатать эту дырку тут же появляется новая по факту выпуска, и так до бесконечности. Выпустив таким образом хоть одну единицу денег, расплатиться с долгами по-хорошему уже никогда не будет возможно. С самого начала выпуска таких денег существует этот неразрешимый математический парадокс: сумма долгов всегда будет превышать денежную массу, что делает даже теоретически невозможным сведение баланса денег и долгов. Причем чем дальше тем больше будет этот разрыв, при большой денежной массе этот разрыв со временем приобретает экспоненциальную зависимость роста, происходит безудержное надувание финансовых пузырей, и выход тогда только один — списание долга. А что есть списание долга на практике? На практике списание долга всегда есть катаклизм: или отъем имущества несостоятельного должника, или принуждение заемщика простить долг (упросить, запугать, убить). Причем чем больший накоплен объем невозможного к погашению долга, тем больший катаклизм необходим для его списания, вплоть до мировой войны. То есть математический парадокс эмиссионного ссудного процента изначально обрекает хозяйство и социум на неминуемые катаклизмы.