Борис Екимов - Рассказы [2006]

Не торопясь проверяем сеть. Красноперка да окунь, щучка да всякая бель. Если рак прицепится, снова в воду его. Гуляй до поры!

Так, глядишь, и набрали на уху да жареху.

Кто-то укорит меня: сетчонка, пусть малая, а тем более вентерь — снасти запретные. Вспоминаю, как всполошился, ныне покойный, рыбак и поэт Виктор Иванович Политов, когда в рассказе «Донская уха» упомянул я его переметы. Он тут же, от греха подальше, саморучно изъял из станичной библиотеки журнал «Наш современник» с этим рассказом. А мне выволочка досталась: «Ты думай, чего пишешь. Это же — форменный донос. Они прочитают — сгрызут меня». Виктор Иванович, получая грошовую инвалидскую пенсию, проживал на хуторе Березки, ничего не прося и не жалуясь. Считай, к порогу его немудреного казачьего куреня, крытого чаканом, подступала донская вода. Он и жил «от воды», душой и телом.

— Собака у меня кормится рыбой, куры — рыбой, — признавался он. — Жена — тоже рыбой. Кому не нравится, пусть меняют прописку.

Наш закон совершенно справедливо разрешает коренным народам Севера, Сибири и Дальнего Востока: эвенкам, нанайцам, удэгейцам, орочам — на рыбном промысле для собственных нужд пользоваться сетями. А ведь и мы на Дону — народ не приблудный, а самый что ни есть коренной и лишнего не возьмем, лишь для себя: ушицы похлебать, малосолого лещика в печи ли, в духовке запечь или вяленой чехонью побаловаться. А уж если раз в году и пошлет бог что-нибудь серьезное: сазана ли, хорошего чебака или сома, — то пусть и на нашем дворе будет праздник. Не где-нибудь — на тихом Дону живем. Остатние, но казаки донские.

Но это все — к слову. А в нынешнем дне праздника не случилось. Обошлись всякой мелочевкой. Но и за это спасибо. Проверили сетку и поплыли, пошлепали веслами к дому, никого не тревожа. Рядом, в затоне, выбрались из камышей на чистую воду сразу три табунка, три выводка диких уток. Большие выводки, не меньше дюжины в каждом. Чуть подалее лебеди плавают. Возле берега, в музгах, на мелководье, вышагивают цапли, помельче — серые и большие — белые, сияющие под солнцем. Тут же зимородки охотятся, носатые, переливчатые, словно самоцветы. Ныряют за рыбой и снова сторожат ее на суку, над водой.

К берегу плывем.

— А ты мешок завязал? — спрашивает мой товарищ.

— Вроде завязывал…

— Ты — не вроде, ты погляди, а то щука уйдет.

В самом деле может уйти. Бывали такие случаи. В этой самой лодке. Вначале без меня. Проверил мой товарищ сетку, как сейчас, поутру. Незавязанный мешок с рыбой поставил в нос лодки торчком, чтобы, причалив к берегу, за учкур его и на сушу. Последней в сетку попалась хорошая щука. В мешке она так и осталась сверху лежать. Когда мой приятель к берегу плыл, то услышал сильный всплеск впереди лодки, но, обернувшись, ничего, кроме кругов на воде, не увидел. Подумал: рыба играет.

Когда домой прибыл, жене похвалился: «Щука хорошая попалась. Может, котлет накрутим?» — «Давай», — согласилась жена. Из мешка в жестяное корыто рыбу высыпали. «А где же твоя щука?» Товарищ мой помыслил, почесал в затылке и коротко ответил: «В Дону».

Дальше идет второе действие. Оно интересней.

Год спустя на этой же лодке проверили мы с приятелем сетку. Попалась хорошая щука. «На котлеты… — определил ее судьбу мой товарищ. — Но надо ее в самый низ мешка положить. А то в прошлом году…»

Так и сделали: щуку — вниз, на нее — весь улов, а мешок, как всегда, в самый нос лодки, торчком, чтобы ловчее выносить на берег. Поплыли. Приятель мой — на веслах. Я — на корме, любуюсь пейзажами.

— Мы мешок-то не завязали, — говорит мой товарищ. — А надо бы… Был ведь случай. Правда, сейчас мы ее в самый низ положили.

Подходим к берегу. И, считай, у меня на глазах, я ведь сижу на корме, вроде все вижу. Почти у берега учкур мешка словно оживел, вывернулась из него наша большая щука и, ловко скользнув, перевалила за борт. Лишь круги по воде.

— Щука… — разом выдохнули мы.

Но было поздно. Сумела-таки премудрая рыбина, словно змеюка, проскользнуть на верх мешка и выбраться из него. Видно, услышала приговор и не захотела «в котлеты».

И вот теперь, после второго случая, мешок с уловом непременно завязывается, даже если щуки там нет.

Но все это: ловля линей, весенняя рыбалка да летняя — для настоящих любителей вроде хуторского моего товарища — лишь одно баловство.

«Вот осенью все дела переделаю… На судака…»

В августе месяце заехали на бахчи к Синицыну, чтобы арбузами разжиться. Лето, считай, позади.