Дарья Сойфер - Лайки вместо цветов

– Нет. – Простой ответ ударил его между лопаток. И не успел Соломатин выдохнуть с облегчением, как Лера добавила: – Не со всеми.

– Нет, серьёзно! – вспылил он. – Я не какой-то там чокнутый ревнивец и понимаю, что на дворе двадцать первый век. Догадываюсь, что до меня у тебя кто-то был, и чёрт бы с ним. Но одновременно?! Объясни ты мне, потому что я уже не знаю, что думать.

– Хорошо, – вдруг ответила она и приняла кружку из его рук. – Я провожу исследование. Доволен?

– Психилогическое? Или социологическое?

Чёрт, и как он сам не догадался? Изводил себя не пойми какими сомнениями, а всё оказалось куда проще! И ведь была мысль в самом начале, когда она закидывала его дурацкими вопросами… Просто учёный! Девушка-учёный! Пазл сошёлся, и картинка вышла чудесная. Матвей почувствовал, как его губы растягиваются в улыбке, и поборол желание немедленно сгрести Леру в охапку и заобнимать до полусмерти.

– Почти, – уклончиво ответила она, и её тон почему-то был далёк от радости.

Так… Опять какие-то загадки? Или она просто пытается нагнать туман?

– Ты можешь ответить точнее? – Соломатин хлопнул по столу и чуть не расплескал кофе.

– Моя очередь задавать вопросы. – Она внимательно посмотрела на него. – Ты давал взятку, чтобы купить землю в Захарьево?

Приехали! В последнее время Матвей только и слышал, что об этом чёртовом особняке с собачьим приютом! Один из проектов для инвестиций – и не самый крупный. Сколько можно? Чем он так всем дался? Знал бы, отказался бы от всей затеи! Собаки, собаки… Да ничего он им плохого не сделал!

– Нет, не давал. – Соломатин сжал челюсти. Не о лайках и земле он хотел разговаривать с этой женщиной.

– Не верю.

– Твоё право! Это мой бизнес, а бизнесом я занимаюсь в рабочее время! Какая тебе разница, как я зарабатываю деньги?!

– А если бы я была проституткой, тебе бы тоже было всё равно?

– Сравнила! – Матвей всплеснул руками. – Я просто инвестор! Почему все люди свято уверены, что если человек умеет делать деньги, он обязательно вор и подлец?!

– Необязательно. – Лера поставила кружку и поднялась. – Может, ещё и беспринципный взяточник.

– Вот! Опять! Начиталась жёлтой прессы, насмотрелась дешёвых сюжетиков в скандальных передачах – и туда же! Какое тебе дело до того, что сочиняют обо мне журнашлюшки?! Заказные акулы пера? А? Почему нельзя просто поверить мне? Неужели ты думаешь, что какой-то лживый ублюдок с телевидения, которому, вполне возможно, заплатили мои конкуренты, знает о моём проекте и моём бизнесе больше меня? Думаешь, эти репортёришки такие честные? Как же! Сраные пресститутки… Завистливые злобные твари! Достала эта история – вон она мне где! – Он чиркнул пальцем по горлу.

Лицо Леры пошло красными пятнами, губы сжались и побелели, взгляд стал железобетонным.

– Пошёл ты, Соломатин! – Она резко развернулась и зашагала прочь, но Матвей догнал её в дверях.

– Слушай, ну прости. Я перегнул палку, но меня уже бесит всё это… Ну, хочешь, я сам отвезу тебя в Захарьево, всё расскажу, покажу, чтобы ты своими глазами…

– Видеть тебя больше не хочу! – выдохнула она ему в лицо с такой яростью, что Матвей невольно отступил. – Пошёл к чёрту!

Ещё секунду она смотрела на него, будто собиралась что-то добавить. Но всё-таки промолчала – и ушла. Матвей слышал, как она обувается в коридоре, слышал, как хлопает дверью, но останавливать не стал. Ещё никогда он не чувствовал, что кто-то его настолько презирает, и не понимал почему.

– Ты что, здесь ночевала?! – Голос Бельской окатил ушатом ледяной воды.

Лера разлепила глаза, попыталась встать, но ощутила на коленях странную тяжесть. Точно! Ноутбук.

– А?.. Сколько времени? Я не опоздала?..

– Ты же ведь не пила тут? – Аделина брезгливо принюхалась.

– Нет-нет, что вы… Так, были кое-какие мови… мотви… – Лера размяла онемевшие после сна губы. – Мо-ти-ви-ру-ющие идеи… Решила записать, охранник пустил…

– Касательно статьи? – Аделина расстегнула белое пальто, высвободила шёлковый шарфик с репродукцией Пикассо. – Или тебе просто ночевать негде? Имей в виду, сверхурочные начисляют, только если я прошу задержаться.

– Да я не из-за этого! – Гинзбург проснулась окончательно, поставила ноут от греха на край стола, аккурат рядом с горкой фисташковых скорлупок.

Вдохновение часто приходило одновременно с голодом, а во всём здании, кроме автомата с барахлом, ничего не нашлось.