Михаил Генделев - Великое [не]русское путешествие

Кстати, о новых русских. Когда Телегону наскучило домашнее образование, а его глубокоуважаемая мать-одиночка не могла уже ничем удивить пытливого и закаленного полукровку (полуахейца-получудовище), Телегон поехал на родину отца. Жить-то надо было, поэтому юноша, неприспособленный к жизни, по пути к месту прибытия продолжал потихоньку предаваться хорошо ему знакомым по дому занятиям: грабил, пиратствовал. При попытке изъять скот у всяких там скобарей (в данном случае это были стада Одиссеевых подданных) и произошел криминальный эксцесс, закончившийся известно как. Козопасы известили свою крышу, Улисс поехал на разборку, Телегон неконвенционально угрохал неопознанного папу с помощью неконвенционального же оборудования — копьем с наконечником не как у людей, а из шипа то ли ската, то ли еще какого гада. Пока разобрались, пока базар, то да се — нет человека, героя, любимца богов (кстати, куда смотрела А. Паллада и другие правоохранительные органы божественного правопорядка?).

Но дело сделано — мертвого отца двух сыновей не воскресить!

Поэтому попрошу смотреть направо. Мы приплыли — там справа целые колонны с ордерами. Коринф — оттуда мы отправляемся, наконец-то посуху, минуя Микены, в г. Нафплион, аргосского княжества. О котором, городе Нафплионе, замечательный писатель (вот уж кого бы, вне всякого сомнения, заинтересовали темы наших этюдов и кому было что сказать — см. «Тропик Рака», «Тропик Козерога» и др. работы покойного, к сожалению, литератора и лукавца) Г. Миллер высказался так: «Это нафплионцы думают, что Нафплион это полу-Венеция — на самом деле, это полу-Румыния».

Мы с Генри Миллером, пожалуй, пойдем до конца, нам не занимать упорства в деле разоблачения половых нравов, мы это, когда без ничего, — безгранично любим. Возвращаемся к мифу, вперед, т. е. назад.

Мало того, что над свежим трупом родителя состоялось первое знакомство полубратьев. Обретших друг друга! Нет, Одиссеево семя не остановилось в росте на достигнутом: они пошли дальше. Мальчики берут инцестуальную инициативу в свои руки: пакуют трупешник отца, на правах мужчин и наследников собирают наиболее ценное в доме-дворце и островном царстве, хватают зареванную, но по-коровьи спокойную Пенелопу — и айда на остров Эя!!! Воссоединять две вполне симметричные, но, как бы сейчас сказали, — неполные семьи!

Две вдовы, двое сирот и дорогой покойничек посередине. Казалось бы — хеппи-энд, чего уж лучше — жить, пировать, добра наживать. Но комплексы берут свое. Одиссея дружно хоронят в эйской земле эйского народа.

Дальше, девочки, закройте глаза: мальчик Телемак женится… правильно, на веселой волшебнице Кирке. Которая сама говорит, что ей лет двести, хотя все знают, что она скрывает свой подлинный возраст, ибо живет вечно (наделена т. н. божественным бессмертием). Отцеубийца же, Телегон, тоже не хочет ходить холостяком и… правильно, женится на подходящей вдовушке — верной Пенелопе.

За что все получают, согласно документу — уважаемому эллинскому мифу, — академическое бессмертие! Чтоб — все в дом. Чтоб все для дома, все для семьи. Представим себе их совместные чаепития на веранде. Вечные. И бюст Улисса. Нам с Генри Миллером непременно бы понравилось…

Нет! Не права Майя Л. Каганская! Зигмунд Фрейд не изобретал комплексы, не прививал их созревшему, подготовленному и готовому на все человечеству.

Я думаю, дело было так: доктор Ф. был, в отличие от современных, замученных строгой мед. специализацией докторов, человеком начитанным. Он вычитал наиболее увлекательные (т. е. наиболее похабные) сюжеты и решил, что… («Приближаемся к г. Нафплион! Пристегните ремни. Экипаж прощается с пассажирами»)…мир — театр, люди — актеры. А не поставить ли на труппе эти криминальные, горячительные, полицейские пьесы в народном исполнении европейского иудео-христианского сознания, со ссылкой на гештальт? А что? Многим нравится! Ей-богу! Когда мне наконец-то будет не о чем писать, напишу что-нибудь на манер «Заметок о половой морали». И назову — «Танго свиней».

Итак, с лордом Байроном — вроде все, Итака не аутентична, впереди — Нафплион. Это если смотреть с Олимпа.

Над городом Нафплион, он же Наполи (но не тот Наполи, который Неаполь, Наблус, Новгород и прочие нью-тауны, а который город именно Нафплион, и жители его не неаполитанцы, а соответственно нафплионцы) стоит крепость Паламиди (Паламидиум).

Нет! Все, как всегда, наврал — под Паламиди лежит Нафплион!