Дорин Тови: Кошачьи хлопоты [сборник]

К счастью, до этого дело не дошло. Телефон безмолвствовал. Молния ударила в трансформаторную будку неподалеку от нашего коттеджа, и Долина погрузилась во мрак. Волна продолжала подниматься, и вот уже угрожающе, точно приливная вода о причал, заплескалась у верхней ступеньки кухонного крыльца… Тут на него вышел Соломон, обозрел в отблеске свечей зрелище, открывавшееся с крыльца, и разразился филиппикой по адресу этой дряни, которая подбирается к Нашей Кухне… Еще дюйм, и она заберется в Холодильник, пожаловался он, и что тогда будет с Нашей Едой? Затем он вернулся в дом, нисколько не озабоченный, и присоединился к Шебе у огня. И словно он был маг и волшебник, почти сразу же вода начала спадать.

После этого она ненадолго опять поднялась – выше по Долине прорвало каменный завал, и некоторое время мы ждали с замиранием сердца, но она вновь пошла на убыль. Между нами и конюшней Аннабели все еще мчался поток, но теперь он был ниже ее порога на фут… на восемнадцать дюймов… на два фута… В три часа, зная, что ей больше ничего не угрожает, мы легли спать. А в шесть уже были на ногах, чтобы обозреть ущерб и потери.

Начала я с того, что подошла, как могла ближе, и закричала Аннабели, что скоро мы к ней придем, уже рассвело. Всю ночь с ее стороны не доносилось ни звука, а мы не рисковали окликнуть ее – вдруг, услышав наши голоса, она вышибет дверь, бросится к нам… и поток унесет ее в темноте. Но теперь, услышав и увидев меня по ту сторону каньона, она дала волю своим долго подавлявшимся чувствам. «ЙоухоухухуХОО», – надрывалась Аннабель, и ни разу мне не доводилось слышать такого облегчения в ослином голосе. Почему же до сих пор она помалкивала? Может, думала, что высадились марсиане, предположил Чарльз. И будучи Аннабелью, не хотела, чтобы они узнали, где скрывается Аннабель.

Чтобы добраться до нее, нам пришлось перепрыгнуть глубокую канаву, где все еще мчалась вода, там, где прежде была дорога. Позже выяснилось, что покрытие дороги поддалось неистовству воды, и это нас спасло. Вместо того чтобы подняться еще выше на всю ширину Долины, вода промыла рытвины пяти футов глубины, а то и глубже, добравшись до уровня, на котором тридцать лет назад были проложены водопроводные трубы, и по этому огромному водостоку устремилась вниз по Долине. Покрытие дороги громоздилось моренами в лугах и на тропах ниже по течению. Оно и теперь покоится там. Выяснилось, что будет дешевле доставить из каменоломни новый щебень, чтобы замостить дорогу. И на это потребовалась неделя с челночной доставкой щебня на самосвалах.

Ну а в первый день после наводнения Долина была охвачена всеобщим возбуждением. К счастью, никто не пострадал, и вода практически не залила ни одного коттеджа. Но огороды утонули под грязью. Капуста, которую преподнес нам старик Адамс, оказалась последней, которую он срезал в этом году.

Выехать на машине было невозможно, и все оставались дома, убирая и протирая. Все, кроме нас с Чарльзом, а мы лихорадочно отыскивали золотых рыбок.

– Чего это вы? Хороните кого-никого? – осведомился старик Адамс, прошлепав по грязи к нам во двор.

Понятный вопрос! Теперь, когда вода схлынула, плитки, которые мы с такой поспешностью расставляли вертикально накануне, окружали рыбный прудик, точно кладбищенские надгробия. Больше всего наш двор напоминал древний погост, обнажившийся, когда море отступило от берега, и впечатлению весьма способствовала грязь, двух-трехдюймовым слоем покрывавшая все вокруг. Подсохшая верхняя граница ее проходила чуть ниже верхушки плит, а пруд за ними представлял собой прямоугольник рыжей жидкой глины, которую мы с Чарльзом зачерпывали сковородками.

Мы объяснили, что ищем наших золотых рыбок.

– Да не найдете вы их, – решительно заявил старик Адамс и без паузы, не теряя больше времени на пустяки, принялся описывать нам вкратце последствия наводнения, насколько он успел узнать. В верхнем конце Долины молния убила лошадь; несколько сотен голов скота заблудились в вересковых пустошах; люди в соседних деревнях отсиживаются у себя в спальнях, отрезанные от всего мира.

– А мамаша Уэллингтон верещит так, что оглохнуть можно, подавай ей доктора нервы полечить, – заключил он внезапно.

Мисс Уэллингтон, которой в ее кремовом коттедже у вершины холма ничего не угрожало, не лишилась даже единой черепицы. Хоть она из предосторожности сняла телефонную трубку с рычага, ее телефон, естественно, отключился, как и все телефоны в округе. Что было и к лучшему, так как в результате она не могла лично допекать замученного доктора. На ее дорожки не попало ни комочка грязи. Многочисленные гномы, кролики и каменные мухоморы, кокетливо украшавшие ее газон, стояли совершенно так же, как и до грозы. И даже на лавочников она пожаловаться не могла. Мы в Долине были вынуждены, как в дни снежных заносов, сами подниматься за хлебом на холм, а ящики с бутылками молока сгружались для всех на одном углу. Мисс Уэллингтон ничто это не коснулось, но, насколько можно было судить, вела она себя так, словно ее бросили в одиночестве на необитаемом острове.