Джессика Парк - 180 секунд

– Почему ты так волнуешься?

Я пожимаю плечами:

– Не знаю. Скорей открой и не мучай меня.

Эсбен смеется и начинает снимать оберточную бумагу.

– Элисон… – тихо произносит он, увидев серебряные песочные часы.

Наверху выгравирована надпись: «Нужно всего 180 секунд». Он переворачивает часы, и мы смотрим, как песок струится из верхней половины колбы в нижнюю.

– Какой прекрасный подарок…

Он целует меня, пока песок не пересыпается. А потом подмигивает, снова переворачивает песочные часы, и мы продолжаем целоваться.

Еще несколько заходов – и Эсбен откидывается на спинку кушетки, а я кладу голову ему на колени. Он гладит мои волосы. Я смотрю в зимнее небо за окном. Ветер то успокаивается, то вновь начинает завывать.

Эсбен вкладывает в мою руку маленькую коробочку:

– Это тебе.

– Но ты уже подарил мне…

– Ш‐ш. Просто открой.

Внутри лежит широкий серебряный браслет с блестящими камнями. Эсбен надевает его мне на руку. Лишь через минуту я понимаю, в какой узор складываются оранжевые, бирюзовые, желтые, красные, золотые и темно-синие камушки и что такое у меня на запястье. Я знаю, почему Эсбен сделал мне этот подарок.

– Феникс, – чуть дыша, говорю я.

– Да, – отвечает Эсбен. – Потому что ты, как в легенде, восстала из пепла.

Я сажусь и заглядываю ему в глаза.

– Ты помог мне. Эсбен, ты так мне помог…

Глядя на подарок, полный любви и глубокого смысла, я чувствую крайнюю растерянность.

– Это прекрасно, Эсбен… даже не знаю, что сказать.

Он долго смотрит на меня, и я вдруг понимаю, что его чувства перешли на новый уровень.

– Скажи просто, что любишь меня. Пожалуйста. Потому что я так люблю тебя, что едва могу дышать, когда мы не вместе. Я, конечно, уже говорил тебе это, когда напился, и зря, хотя я был абсолютно искренен. Но сейчас я повторяю: я люблю тебя.

И мне даже не приходится задумываться над ответом:

– Я тоже люблю тебя. И уже не помню, как жить без этого чувства.

– Прекрасно. Тебе и не придется без него жить.

Через шесть дней мы встречаем Новый год в городе. Посреди восторженных криков и гудения автомобильных сигналов, на морозной улице, Эсбен вновь и вновь повторяет, что любит меня. Даже в хаосе общего торжества я слышу его так ясно, как будто больше никого вокруг нет. И я говорю ему те же слова.

Такое ощущение, что мы на Аляске – так холодно в кампусе в январе. Второй день бушует метель, и говорят, что завтра занятий не будет. Это нечто неслыханное. Вечером мы с Кармен решаем, что достаточно круты, чтобы бросить вызов непогоде, и направляемся в студенческий клуб за горячим шоколадом. Хотя, закутываясь перед тем, как пуститься в обратный путь, я смотрю на Кармен и говорю:

– Знаешь, я что-то не хочу выходить. Может, переночуем здесь?

Она надвигает плотную шапку почти на самые глаза. Огромный помпон на макушке очень ей идет.

– Ни за что. Друг Эсбена, этот красавчик Дэнни, с которым ты меня познакомила, придет через полчаса, и к тому времени мне надо оттаять.

– Резонно.

Парка у меня толщиной как будто в целый метр, на руках перчатки, которые впору великану, но я всё равно мерзну.

– У вас всё хорошо с Дэнни?

Сама не знаю, что толкнуло меня свести Кармен и Дэнни, но у обоих есть свои странности, и я решила, что они подойдут друг другу. Дэнни с его губной гармошкой, Кармен, которая вечно перекрашивает волосы… прошло всего две недели, но, очевидно, я оказалась права. И почему-то я безумно счастлива от того, что соединила этих двоих.

– Всё так хорошо, что сегодня я даже побрила ноги.

Она надвигает на шапку огромный меховой капюшон и улыбается.

Я закрываю лицо шарфом и собираюсь с духом.

– Ладно, пошли! – Мой голос звучит приглушенно, как у Дарта Вейдера, и мы обе смеемся. – Эсбен сидит у меня, потому что побоялся выходить. Мы с тобой круты.

Кармен кивает:

– Точно!

Мы быстро шагаем сквозь ледяную метель, которая безжалостно хлещет нас, и врываемся в теплый коридор общежития. Ощутив прилив энергии после вызова, брошенного непогоде, мы начинаем хохотать. Я сбрасываю куртку и шарф и топаю ногами, прежде чем зайти к себе. Эсбен сидит и что-то печатает, но, как только я вхожу, он поворачивает голову ко мне.

– Привет, сосулька, – говорит он, прежде чем поцеловать меня.

– Что ты делаешь? – спрашиваю я, вешаю куртку и сажусь на постель.

Уже темнеет, и экран отбрасывает свет на лицо Эсбена. Очень романтично. Поэтому я даже не включаю лампу.