Джессика Парк - 180 секунд

Он покачивается на пятках и спрашивает:

– Ты не против?

– Нет, конечно.

Я настолько не против, что впору запрыгать, как ненормальной. Но вместо этого я делаю то, о чем давно мечтала. Далеко не так неуклюже, как боялась, я шагаю вперед и обнимаю Эсбена за талию, запустив руки под пиджак. Поверить не могу, что я решилась. Хотя я вся дрожу от испуга и волнения, я очень хочу этой близости.

Эсбен кладет руки мне на плечи и притягивает меня ближе.

– Вот зачем я пришел. Вот что я искал…

Я расслабляюсь в его объятиях, а когда Эсбен нежно целует меня в макушку, поворачиваюсь и прижимаюсь щекой к его груди. Несколько минут мы стоим, слившись в единое целое, а потом он сильнее прижимает меня к себе и говорит:

– Черт, мне пора бежать. Очень жаль…

Я глажу ладонью его спину.

– Увидимся завтра на лекциях?

– Конечно.

Он уходит, а я надуваю единорога, которого прислал Саймон. Может быть, потому что Эсбен вчера упомянул единорогов. Не знаю. Но я ставлю это розовое чудовище на стол в свободной комнате.

В среду Эсбен сидит рядом со мной на лекции по психологии. Наши руки всё время соприкасаются, и до меня доходит максимум десятая доля того, что говорит преподаватель. Затем Эсбен провожает меня на следующую лекцию. Как будто мы перенеслись в прошлое и он ухаживает за мной. С ума сойти, какой он милый и уважительный. Мы стоим в коридоре, в полушаге друг от друга, и от головокружения я не в силах взглянуть на него, поэтому развлекаюсь, играя с молнией на куртке.

Эсбен шепчет мне на ухо:

– Ну что, можно мне твой телефон?

– Да, – тяжело дыша, отвечаю я.

Вечером в четверг Эсбен буквально засыпает меня сообщениями.

Он присылает селфи в чудовищном ярко-оранжевом свитере грубой вязки, который прислала ему мать. На фотке у него преувеличенно испуганное лицо. «Боже, мама сошла с ума», – гласит сообщение.

Потом Эсбен присылает картинку с Чубаккой и подписью: «Потому что Чубакка».

Потом какую-то шутку про корову и бублик, которой я не понимаю. Но, прежде чем я успеваю ответить, Эсбен пишет: «Да, я тоже не понял. Но один чувак регулярно вешает ее у меня на стене в Фейсбуке. Помогите! Помогите!»

Потом Эсбен присылает список из трех важных вещей, которые, по его мнению, я должна знать.

1. Я часто ношу непарные носки.

2. Я ненавижу вареную кукурузу. Наверное, я единственный человек в мире, который ее ненавидит. Когда я ее ем, то ставлю початок вертикально и срезаю зерна, но они разлетаются, и на тарелку попадает всего несколько штук.

3. Я считаю, что ты необыкновенная, и сейчас очень хотел бы к тебе прибежать, сказать это лично, обнять тебя и послушать, как ты дышишь, но не буду, потому что ты испугаешься.

Я смотрю на третий пункт и улыбаюсь, а потом делаю скриншот, потому что хочу сохранить это послание навсегда.

Мой ответ:

1. Интересный стиль. Может, я научу тебя стирать.

2. Вареная кукуруза в початках меня тоже бесит, я в этом с тобой на сто процентов согласна. Давай придумаем какое-нибудь приспособление, которым можно срезать зерна так, чтобы они не рассыпались.

3. Я не боюсь.

Потом задумываюсь и пишу вдогонку: «Ну, стараюсь не бояться».

Через минуту я добавляю: «Да, да, мне страшно. Но в то же время я очень счастлива».

«Понятно, – отвечает Эсбен. – Я затянул с работой, которую надо сдать в понедельник, поэтому завтра вечером буду вкалывать. Может, сходим куда-нибудь в субботу? Пожалуйста, скажи «да». Только это поддержит меня морально, пока я пишу эссе про «Братьев Карамазовых». Я их уже ненавижу».

Я отвечаю: «Я охотно помогу тебе пережить Достоевского. Да».

«Увидимся завтра на лекции. Спокойной ночи, моя красавица».

Я снова делаю скриншот. Мне очень хочется послать обе картинки Стеффи, но я удерживаюсь. Сохраню их исключительно для себя.

И я действительно крепко сплю. Лучше, чем когда-либо.

В пятницу Эсбен, как обычно, садится рядом со мной на лекции. В процессе он протягивает руку, и наши пальцы сплетаются.

– Можно? – негромко спрашивает он.

Как это прелестно, когда он улыбается, почти не улыбаясь.

– Более чем, – отвечаю я. – Нужно.

Эсбен подносит мою руку к губам. Я, словно в трансе, наблюдаю, как он легонько касается губами моей кожи, как на мгновение прикрывает глаза. Форма его рта, нежность… я чуть не падаю в обморок. И до конца лекции моя рука остается лежать в руке Эсбена.

После занятий я звоню Саймону.

– Привет, персик. Как дела?

Сидя на краю кровати, я начинаю взволнованно подскакивать.