Маделин Уикхем - Удиви меня

И кстати, где сам Дэн?

Оглядываюсь по сторонам и замечаю его с моей мамой в дальнем конце коридора. Тут же напрягаюсь. Почему они одни, так далеко от всех? О чем они разговаривают?

Будет невежливо покинуть Седрика, тем более что мне и вправду интересно то, что он рассказывает о новых моделях детских больничных кроваток. Когда мы приближаемся к столику с закусками, Седрик внезапно останавливает свой поток статистики, все его внимание теперь занимают канапе. Я медленно двигаюсь в сторону Дэна и мамы, в надежде услышать, о чем они шепчутся.

– …ты уверен, что мы правильно поступаем? – Ее голос хоть и звучит резко, но тревожно.

– …такова жизнь… – К сожалению, не могу разобрать конец фразы Дэна, но звучит он тоже напряженно, обеспокоенно.

«Действительно не понимаю, почему…», «…нужно обсудить это…», «…так, что именно…» – вот и все, что я смогла разобрать.

Их разговор, кажется, сходит на нет, но я вовремя поворачиваюсь, чтобы увидеть, как Дэн одними губами шепчет: «Миллион фунтов, может, два…»

В горле встает ком, я давлюсь шампанским. «Миллион фунтов, может, два…» Что все это значит?

– Сильви, у тебя все хорошо? – приближается ко мне Седрик.

– Отлично, – поворачиваюсь я к нему. – Просто шампанское попало не в то горло. Пожалуйста, продолжайте. Что там с теми детскими кроватками?

Я улыбаюсь Седрику, но у меня кружится голова, все плывет перед глазами.

Дэн одалживает деньги? Дэн берет деньги у моей матери, не сказав мне ни слова? Миллион фунтов, может, два?

Я вовсе не подозрительная жена. Совсем не подозрительная. И вообще, всему есть объяснение. Может, Дэн просто выиграл в лотерею. Но нет. Мама с Дэном выглядят совсем не так, как люди, на которых свалилось внезапное денежное счастье. Даже совсем наоборот.

Наконец Седрик заканчивает свою речь, протягивает мне свою визитку и исчезает. Проверяю, где девочки (беззаботно играют с Эсми), и направляюсь к Дэну. Сейчас он стоит один, весь сгорбленный и несчастный, и угрюмо пялится в свой телефон.

– Привет, – здороваюсь я, стараясь говорить беспечным тоном, – я заметила, ты разговаривал с моей мамой.

Дэн поднимает на меня глаза, и на мгновение, всего на мгновение, в них мелькает неподдельный ужас. Но вот он моргает, и все снова в порядке. Может, мне показалось?

– Да, разговаривал, – все с тем же хмурым видом отвечает он.

Что ж, попробую еще раз.

– Приятно видеть, что вы ладите.

– Да, правда. Слушай, Сильви, мне нужно сделать пару звонков по работе. Отличная речь, кстати, – бросает он мне через плечо, когда уже успел отойти на достаточное расстояние.

Какое-то время я просто смотрю, как он удаляется вниз по коридору, стараясь дышать ровно, в то время как голос в моей голове разражается гневной тирадой в стиле рыбацкой жинки, как в старой шотландской сказке. Он не смотрел мне в глаза. Он свалил, едва я начала разговор. Он почти ничего и не сказал о моей речи, которая была для меня так важна. Он все время «волновал лоб» и «пружинился», когда я выступала. (Я видела.) И хлопал не очень охотно, когда я закончила. (Это я тоже видела.)

Наконец я заставляю себя повернуться и возвращаюсь к столику с закусками, где уже пошли в оборот запасные бутылки шампанского. Наливаю себе и направляюсь туда, где три аляповато-бордовых поролоновых кресла сдвинули во что-то наподобие дивана. Там уже сидит раскрасневшаяся Сью (на ногах у нее лодочки на каблуках, наверняка довольно неудобные). Думаю, она не прочь выпить еще бокальчик.

– Привет, – плюхаюсь я на кресло рядом с ней. – Как дела, Сью?

– Ох, Сильви, – поднимает она на меня свои слегка покрасневшие глаза. – Какая чудесная речь. Я едва не разревелась.

– Спасибо, – выдыхаю я, весьма тронутая.

– Должно быть, это очень тяжело для тебя, – ласково треплет меня по колену. – Но Дэн говорит, что ты прекрасно со всем справляешься.

Дэн так сказал? Часто моргаю, чтобы ни в коем случае не выдать моего удивления. Моя злость на него постепенно уходит. А я-то думала, что Дэн считает меня полуразвалившейся под грузом скорби соломенной крышей. Так, вот теперь я хочу знать больше. Так и подмывает спросить Сью: «А что еще Дэн обо мне говорил?» Или: «А ты знаешь что-нибудь про миллион фунтов?» Но это может привести к не совсем хорошим последствиям. Вместо этого я наполняю ее бокал шампанским, откидываюсь на спинку кресла и выдыхаю:

– Да, это тяжело. Очень тяжело.

Делаю еще глоток шампанского и чувствую, что голоса в моей голове – от вкрадчивого шепота до разъяренного крика рыбацкой жинки – постепенно умолкают. Или я просто начинаю пьянеть. Поглядываю на Сью, она с довольной улыбкой потягивает свое шампанское. Интересно, подходящий ли сейчас момент для разговора по душам?