Стейс Крамер - Абиссаль

– Мне позвонил Ноэль. Сказал, что утром к нему привезли большую коробку. Он открыл ее, а там… кусочки расчлененного тела Дрим.

Я инстинктивно прикрыла рот рукой, почувствовала головокружение, кожа покрылась мурашками от ужаса. Север отпустила Миди, та спустилась на колени, захлебываясь слезами.

– Ее больше нет. Ее больше нет, Лестер. Я… не знаю, как еще живу все эти дни, я постоянно вмазывалась, чтобы немного избавиться от боли. Я ничего не могла с собой поделать.

Вдруг Миди посмотрела на меня, и ее лицо мгновенно застыло в яростной маске.

– Это все из-за нее. Все из-за нее! Она насолила Леммону, и тот приказал найти и убить Дрим! Это ты должна быть на ее месте! Сучье ты отродье!

Миди ринулась в мою сторону, но Лестер лихо ее перехватил.

– Вины Глории здесь нет.

– Ты ее уже защищаешь?! Она окончательно завоевала твое доверие? Да что с тобой такое, Лестер?! Что с тобой творится?

– Послушай меня, я знал о сделке еще до того, как Глория отправилась к Леммону. Нам было на руку тот ее розыгрыш с бомбой, понимаешь? Они должны были полностью сосредоточиться на нас. Это была часть моего плана.

Миди расслабилась, и Лестер осторожно высвободил ее из своих рук.

– Значит, ты нами игрался? Мы были твоими марионетками? И Дрим, единственный человек в моей сраной жизни, который понимал меня и поддерживал, лишилась жизни просто так, потому что она была частью твоего плана?

– Миди, я сожалею, что Дрим погибла, но за ее смерть мы отомстили. Мы стерли «Сальвадор» с земли.

Миди нервно ухмыльнулась, дотронулась рукой до щеки, пытаясь остановить поток слез.

– Почему ты не рассказал о своем плане с самого начала? Почему, Лестер? Мы всегда были в курсе твоих дел. Что изменилось?

Лестер молчал.

– Север, ты знала об этом? – спросила Миди, подымаясь с колен.

– Нет.

– Джеки, а ты?

– Я тоже ничего не знал, но так было нужно. Все должно было быть убедительно для «Сальвадора».

– Джеки, маленький, наивный птенчик. Неужели мы не смогли бы быть убедительными без этого спектакля? Что-то не так в нашей семье. Что-то не так.

Закончив фразу, Миди направилась к двери.

– Куда ты? – спросил Лестер.

Миди бросила прощальный взгляд, распахнула дверь и исчезла за ней. Север подалась вперед, хотела вернуть Миди, но Лестер ее остановил.

– Она вернется, – сказал он.

Но Миди не вернулась. Вероятнее всего, она уехала с одним из своих друзей-торчков. Лестер, оклемавшись за ночь от поездки, отправился на очередное дело. Оружие, которое Брайс и Доминик отвоевали на сделке «Сальвадора», необходимо было срочно продать. Сказал, что его не будет продолжительное время. После сделки он хотел несколько дней побыть с семьей.

В зале сидели Север и Джеки. Я накрывала на стол.

– Что это? – спросил Джеки.

– Каша, – ответила я. – Вся еда закончилась, я нашла только крупу и немного молока.

– А где Сайорс? – обратилась Север к Джеки.

– Я звал его, но он меня проигнорировал. Видимо, не в духе сегодня.

– Это он из-за Миди. Несчастный влюбленный. Да уж… Миди, конечно, настоящий ходячий кошмар, но кое в чем она была вчера права: Лестер не должен был от нас что-либо скрывать. Ладно, пойду отнесу Сайорсу завтрак.

Север оставила нас с Джеки одних. Неловкая ситуация. Моя шея до сих пор болела из-за того инцидента. Мы долго молчали, я ела кашу, а Джеки возился ложкой в тарелке, рассматривая каждый комочек ее содержимого.

– Можешь не есть, я тебя не заставляю.

После моих слов Джеки все же погрузил ложку в рот.

– Да не, вкусно. Я… наверное, должен извиниться за тот случай в Сабаделе. Я не должен был так поступать.

– Да я уже забыла.

– Не забыла.

– Ну… Хорошо. Я не забыла, но я все прекрасно понимаю, я для вас чужая, вы не доверяете мне, это нормально.

– Можно спросить?

Я кивнула.

– Вся твоя семья думает, что ты умерла?

Ну вот зачем он про это? Какое же удовольствие испытывают люди, расковыривая болючие раны другим!

– Да. Они меня похоронили.

– Жесть.

– Это… очень сложно. Свыкнуться с мыслью, что тебя больше нет, что у твоего надгробия тебя оплакивали родственники… Господи, у меня есть надгробие…

Джеки с минуту молчал. Вид у него был понимающий. А мне это и нужно было. Понимание.

– А меня мать хотела продать.

И после этого он засмеялся. Я тоже. Смеяться, конечно, не над чем, просто нас рассмешила тогдашняя ситуация: сидят такие два несчастных подростка, жизнь на семьдесят процентов которых состояла из лютого дерьмища. Такой пограничный смех, когда вот ты вроде бы смеешься, но еще одно мгновение – и начнешь горько плакать.