Стейс Крамер - Абиссаль

– Мой мальчик! – восторженно кричала Ванесса.

Одетт с дочерью, обливаясь слезами, стояли в обнимку, целовали испуганного Ноа. Уже вылетело ненадолго из памяти то, что в доме и на улице остывают тела убийц, боль от многочисленных побоев исчезла, все были настолько рады видеть друг друга живыми, и эта огромная радость перекрывала все.

– Я всю жизнь буду тебе благодарна, – сквозь слезы сказала Ванесса.

В глубине души мне тоже хотелось разреветься и чтобы меня кто-нибудь успокоил, прижал к груди. Но, проведя столько времени в «Абиссали», я поняла, что если позволить своим чувствам взять над тобой верх, то все дело пойдет насмарку. Нельзя расслабляться ни на секунду. Откуда-то вновь появились силы, в голове выстроился очередной план.

– Во сколько первый самолет до Гавайи?

– В полшестого, по-моему, – ответила Одетт.

– Значит, до этого времени мы должны успеть привести себя в порядок, собрать вещи и добраться до аэропорта. Через некоторое время те, кто наняли этих уродов нас убить, заволнуются и поймут, что что-то пошло не так. Ванесса, соберите все необходимое в поездку, а вы, миссис Чемберлен, поможете мне, – отчеканила я.

– Я не смогу…

– Возьмите себя в руки. Я одна не справлюсь.

С горем пополам мы вытащили два тела на улицу. Их машина стояла в нескольких метрах от дома, и, на наше счастье, она располагала вместительным багажником, в который я положила все то, что необходимо нам для церемонии погребения. Перед тем как загрузить трупы в машину, я, подавляя рвотные позывы, обшарила их карманы.

– Что ты делаешь?

– Хочу найти что-нибудь полезное.

И нашла. У одного из них, главного, был телефон. Возможно, удастся узнать, кто же был заказчиком.

– Они все не поместятся в багажник.

– Остальных затащим в салон.

Отъехали на несколько миль от дома. Небо уже светлело, раннее утро, но в глубине джунглей застряла ночь. Одной рукой мы освещали себе путь, другой разгребали заросли. В конце концов нашли хорошее место с мягкой землей и кучей растительности вокруг. Пользуясь последним запасом сил, мы с Одетт оттащили тела к найденному месту, несли лопаты, канистры с бензином. Стали копать. Усталое тело уже шатало в разные стороны, пот впитывался в раны, а запах мертвецов выворачивал наши желудки.

– Хочу, чтобы все это оказалось страшным сном, – сказала Одетт.

Но к великому сожалению, это была страшная реальность. Выкопали приличную яму, положили в нее тела, которые вскоре оказались залитыми несколькими литрами бензина. Зажгла спичку, бросила ее на грудь главаря со вспоротой шеей и вытекшим глазом. Одетт уже не могла смотреть на это, поэтому прилично отошла от ямы. А я села возле костра и наблюдала, как огонь пожирает трупы. Кожа пузырилась, лопалась, разрывалась, чернели лица… Я не могла оторвать глаз. С каждой секундой я слабо верила в происходящее. Реальность от меня ускользала. Я убила этих людей, а теперь смотрю, как горят их тела? Это невозможно. Я не могла… Я не способна на это.

Перед глазами плыли картинки. Вот я сижу за столом вместе с семьей, в нашем старом доме у озера. А вот я о чем-то беседую со своими одноклассниками, смеюсь. Какой же я была чистой, безукоризненной…

Как я могла так далеко зайти?

Огонь отлично справился со своей задачей, стер весь человеческий облик с тел. Лиловый рассвет растекся по небу, как молоко, случайно пролитое на стол. Нужно было закругляться. Вскоре обугленные тела оказались под толщей земли.

Покойтесь с миром, ублюдки.

– Как это произошло?! – кричал в трубку Лестер.

– Лестер, я пока не в силах воспроизвести эту историю, скажу только одно: все живы. Мы будем ждать тебя в гостинице, позже сообщу адрес.

– Я прилечу только завтра утром.

– Хорошо.

– Глория… Спасибо.

– Я всего лишь выполнила свое обещание.

Ну сутки мы расположились в небольшой гостинице. Постарались выбрать самую непопулярную, так чтобы людей было немного. Меньше любопытных глаз. Сняли двухкомнатный номер на мое имя. Так приятно оказаться в помещении, где не смердит кровью.

Ванесса укладывала сына спать, пока Арб и Одетт раскладывали вещи.

– Как Ноа? – спросила я.

– Не разговаривает, не улыбается, не ест.

– Это я виновата. Я слишком долго выжидала момент, он бы ничего не увидел, если бы я не струсила.

– Что ты такое говоришь? Он жив – и это главное. Арес… Я бы не пережила смерть второго ребенка, я бы… не пережила.