Ф Энсти - Фантастические сказки

Стена перед ним расступилась, как туман, и сквозь нее проникла, благосклонно улыбаясь, зеленая фигура джинна Факра-ша-эль-Аамаша.

Вентимор так убедил себя, что освобожденный джинн был только созданием его собственной фантазии, что, вздрогнув, стал тереть глаза в надежде, не обманули ли его они.

— Пригладь главу твою, о милосердный и достопочтимый, — сказал гость, — и соберись с духом, чтобы внять благовести. Ведь это воистину я, Факраш-эль-Аамаш, кого созерцаешь.

— Я… я… очень рад вас видеть, — сказал Гораций сколько мог сердечнее… — Чем могу служить вам?

— Ничем. Разве не оказал ты мне величайшую услугу, освободив меня! Вырваться из сосуда — приятно! И моим освобождением я обязан тебе!

Значит, все была правда! Он в самом деле освободил пленного гения или джинна — или как его там? — из той бутыли! Он знал, что теперь не спит, хотя желал бы, чтобы это оказалось сном. Впрочем, раз уж так вышло, то лучше всего было принять довольный вид и как-нибудь убедить это нелепое существо, чтобы оно исчезло и оставило его в покое.

— О, это пустяки, мой дорогой, — сказал он. — Не думайте больше об этом. Я… как будто вас понял, что вы хотели отправиться в путешествие в поисках Сулеймана?

— Я был и вернулся. Я посетил различные его владения, надеясь случайно услышать о нем, но воздержался от прямых расспросов, чтобы ими не возбудить подозрений и чтобы Сулейман не узнал о моем освобождении прежде, чем я добьюсь свидания с ним и вымолю у него прощение.

— О, это вряд ли могло случиться, — сказал Гораций. — Если бы я был на вашем месте, то сейчас же вернулся бы п продолжал бы странствовать, пока не нашел бы Сулеймана.

— Мудро было сказано: «Не проходи мимо двери, не постучав в нее, дабы, по несчастью, за ней не оказалось то, чего ты ищешь».

— Именно, — сказал Гораций. — Осмотрите каждый город внимательнее, дом за домом, и не пренебрегайте ни малейшим указанием. «Если сразу нет удачи, — снова, снова начинай», — как учит один из наших поэтов.

— «Снова, снова начинай!» — повторил джинн с почти безумным восторгом. — Поистине божественно одарен был тот, кто сложил подобный стих.

— Он имеет великую славу мудреца, — сказал Гораций, — и этот его стих считается одним из самых удачных. Не думаете ли вы, так как Восток довольно густо заселен, что чем скорее вы последуете совету поэта, тем выйдет лучше?

— Может быть, это так, как ты говоришь. Но знай, о, сын мой, что где бы я ни странствовал, я никогда не перестану измышлять, как бы получше вознаградить тебя за твою ко мне благосклонность. Потому что благородно было сказано: «Если бы я обладал богатством и не был щедрым, пусть моя голова никогда бы не поднялась».

— Мой добрый друг, — сказал Гораций, — поймите, пожалуйста, что если бы вы предложили мне награду за… за простую вежливость, то я должен был отклонить ее.

— А разве ты мне не сказал, что сильно нуждаешься в заказчиках?

— Так было в то время, — сказал Гораций, — но с тех пор, как я имел удовольствие видеть вас в последний раз, мне попался такой, что лучшего я и не желаю.

— Я поистине радуюсь, слыша это, — ответил джинн, — ибо этим ты показываешь мне, что мне удалось оказать тебе первую услугу, которую ты потребовал.

Гораций с горестью принял такую весть — она задела его гордость; сначала он мог только с трудом прошептать:

— Вы… вы послали его ко мне?

— Я, и никто другой, — сказал джинн, сияя от удовольствия, — ибо в то время как я, незримый людьми, кружился в воздухе, решив заняться твоим делом прежде, чем искать Сулеймана (мир ему!), я случайно подслушал, как одно человеческое существо цветущей внешности громко сказало на мосту, что желает воздвигнуть для себя дворец, но не может найти зодчего. Тогда я, заметив тебя издали у открытого окна, перенес его туда в передал в твои руки.

— Но он знал мою фамилию… у него была в карманах моя карточка! — сказал Гораций.

— Я снабдил его ярлыком с обозначением твоего имени и жилища, чтобы он не оказался несведущим.

— Ну, слушайте, г. Факраш, — сказал несчастный Гораций, — я знаю, вы действовали с добрым намерением, но… иногда больше не делайте ничего подобного! Если бы мои собратья по профессии как-нибудь узнали об этом, меня обвинили бы в нарушении профессиональной этики. Мне и в голову не приходило, что вы предоставите мне клиента таким путем, иначе я бы не допустил до этого.

— Это была ошибка, — сказал Факраш. — Но ничего! Я отменю все это и придумаю другие средства послужить тебе.