Лев Славин - Два бойца [сборник]

Так в кузнеца вползла старость исподволь, подло, и он не замечал, что уходит все дальше от прежнего Анта-наса Нарбутаса. Все ему теперь быстро приедалось, все вокруг выцветало, становилось тусклым, скучным. Постепенно он начал остывать и к медицине. Изредка, по привычке, он заходил к доктору Бражюнасу и, невнимательно выслушав его советы, уходил. Такой аккуратный когда-то, чистюля, щеголь, он перестал следить за своей внешностью. Ему лень было переодеваться. Бессменный костюм его покрывался пятнами. Когда на одном башмаке порвался шнурок, Нарбутас заменил его веровоч-кой.

Однажды доктор Бражюнас мягко намекнул кузнецу, что надо бы почаще менять белье. После этого Нарбутас перестал ходить в поликлинику. Он окончательно охладел к медицине, которая оказалась не в силах вернуть ему молодость. Теперь он подолгу лежал на кровати и предавался воспоминаниям. Но работа памяти тоже утомляла его. Да и воображение уже не имело прежнего огня. Это были какие-то серые, полустертые видения… Он забывался в тревожном сне.

Как-то раз, когда Нарбутас вышел из дому, чтобы пойти в столовую, у самых ворот кто-то хлопнул его по плечу.

Кузнец оглянулся и увидел Сашу Копытова.

– Ага, попалась пташечка! – воскликнул молодой кузнец и торжествующе захохотал.

Впрочем, он тут же оборвал смех и с беспокойством оглядел Нарбутаса. Его поразила даже не столько неопрятность старого кузнеца, сколько то, что в лице его появилась какая-то неопределенность, расплывчатость, та бездумная детскость, которая иногда возвращается к человеку в старости. Чтобы скрыть свое огорчение, Копытов сказал весело:

– А где же твой фасонистый галстук? Где шляпа? Ой, Антанас, смотри, дамочкам перестанешь нравиться.

Нарбутас потянул носом. От Копытова пахнуло дымом, кисловатым духом металла и еще чем-то непередаваемым, что составляет запах кузни. Нарбутас с бессознательным удовольствием вдохнул его.

– Ну как ты? – вяло проговорил он, просто чтобы сказать что-нибудь.

– Да вот на второй курс перевалил, – сказал Копытов.

Он принялся рассказывать о своей работе. Он хотел раззадорить Нарбутаса, выманить его из этого состояния странного равнодушия. Когда-то старый кузнец сам уговаривал его поступить на заочный факультет политехникума и всегда горячо интересовался его учебой. Но сейчас, о чем бы ни рассказывал Копытов, Нарбутас безразлично молчал, механически кивая головой. Один раз только он вроде слегка оживился, когда Саша заговорил о министре:

– На днях он опять заявился к нам. Вообще, знаешь, оказался ничего парнем. Простецкий такой и здорово, видать, знает дело. А главное, прижал строителей. В общем, новые цеха уже под крышу вытягиваются, ты не узнал бы. Так он заглянул и к нам, в кузню и, что ты думаешь, вспомнил о тебе, чтобы меня разорвало! Спрашивает: «А где ж у вас был тут такой пожилой мальчик, который брался вручную делать турбинную лопатку?» Слышишь?

Копытов толкнул Нарбутаса в бок и захохотал.

– Пожилой мальчик… – повторил Нарбутас и с неприязнью посмотрел на Копытова. – Да… В молодости мы не соображаем, что через некоторое время постареем…

Копытов удивился:

– Через некоторое?

– Да… И довольно короткое.

Копытов почесал в затылке. Черт его знает, как оторвать старика от этих нудных думок!… Копытов заговорил о спорте. Он смачно расписывал недавнюю встречу заводских баскетболистов со спортсменами Теплоцентрали:

– Первый тайм – полный порядок: двадцать семь на семнадцать! Мирово? Мирово! А после перерыва? Полная перемена декораций! Теплоцентральщики заграбастали мяч и дуют раз за разом в нашу корзину. Представляешь? А у наших мазил полный переполох: передачи неточные, мячи теряют – словом, дело дрянь… Что тебе сказать, Антанас, теплоцентральщики вклеили нам девяносто один на пятьдесят. Ребята прямо выли с досады. Спросишь: почему так получилось? Тренер – Дерьмо! Знаешь, этот костлявый Ванайтис из «Спартака», Ребята прямо говорят: «Готовил бы нас, как прежде, Нарбутас, так разве мы влипли бы в последнюю шестерку?» Слышишь? В общем, учти, Антанас, это – дело нешуточное: если ты нам не поможешь, так мы с этим скелетом Ванайтисом вконец погорим и, наверно, останемся совсем без места.

Нарбутас пожал плечами и пробормотал;

– Ну и оставайтесь…

Некоторое время они шли молча. Потом Копытов снова заговорил. На этот раз он повел речь о кузне. Он пытался пробудить в Антанасе профессиональную гордость… Он даже намеренно оскорблял его: