Генерал Вейдлинг выразился излишне сдержанно. От армии Штейнера к этому времени остался только штаб, располагавшийся к северу от Берлина, ибо еще в марте армия эта была наголову разбита войсками 1-го Белорусского фронта. Что касается 12-й ударной армии, то она фактически состояла из трех дивизий, укомплектованных семнадцатилетними курсантами, и именно в этот день упала на Эльбе в гостеприимно подставленные американские объятия. А 9-я армия в это время была окружена и доколачивалась нашими войсками. Вся берлинская оборона, с таким каллиграфическим усердием расписанная гитлеровскими генштабистами, разлетелась в прах. Гитлер призывал призраки.
И долго еще в эфире сновали его истерические вопли, уловленные нашими радистами: «Где Двенадцатая армия?», «Где Штейнер?», «Почему Штейнер не наступает?», «Где штаб Штейнера?», «Когда Двенадцатая начнет наступать?».
Фашистские бандиты были верны себе. Все вокруг переменилось, они одни сохраняли стиль своего существования: продолжали лгать друг другу, себе, народу, продолжали грызться из-за власти.
Прибыла по радио телеграмма Геринга. Это было 26 апреля, то есть за несколько дней до капитуляции. Об этой телеграмме Вейдлингу рассказал вновь назначенный начальник генштаба генерал Кребс, единственный, с кем Вейдлинг в этой атмосфере всеобщей взаимной ненависти сохранял приличные отношения. В телеграмме Геринг напоминал Гитлеру содержание одной из его речей в рейхстаге. Гитлер в этой речи заявлял, что в тот момент, когда он не в состоянии будет более руководить государством, он отдаст власть и руководство Гессу, а в отсутствие Гесса – Герингу. И вот Геринг в своей телеграмме указывал, что ныне Гитлер оторван от страны и что, следовательно, он должен передать руководство ему, рейхсмаршалу Герману Герингу.
Гитлер категорически отклонил требование Геринга и угрожал ему при этом какими-то чрезвычайными мерами. Специальным приказом он передал власть в Южной Германии генерал-фельдмаршалу Кессельрингу, в северной – гроссадмиралу Деницу. По словам генерала Кребса, в ответной телеграмме Гитлера Герингу присутствовало его любимое слово – «расстрел».
Геринг был арестован, как рассказывает стенографист Гезелль, эсэсовцами в Берхтесгадене. «За что, за что? – фальшиво закричал имперский маршал, разряженный с попугайной пестротой в светло-голубой замшевый мундир, красные сапоги с золочеными шпорами и фантастический головной убор. – Не я ли двадцать три года боролся за фюрера…» Толстяка потащили в тюрьму в Куфштейне… Поистине поразительное зрелище представляла собой эта свалка фашистских псов над костью, которой уже не было!
Между тем продолжалось завоевание Берлина. Пал парк Трептов, кварталы Нейкельн, Моабит. С юга Чуйков взял Темпельгоф, воздушную гавань Берлина.
Обращаясь к своим записям, сделанным в эти дни, 25, 26 и 27 апреля, я нахожу следующие строки:
«Проезжаем восточные пригороды Берлина – Бисдорф, Мальсдорф, Адлерсгоф, Карлхорст, Кепеник и другие. В дни боев мы так изъездили их, что сейчас знаем берлинские пригороды не хуже подмосковных. Красивые места: озера, сады. Все в цвету. Запах сирени и пороха. Под немыслимо пахнущей акацией стоит орудие и бьет по центру города. В брошенных немецких окопах смердят трупы. Весна и смерть. Гитлеровская империя разлагается среди благоухания цветов. Пропасть народу на улицах. Берлинцы спасаются от бомбежек в пригородах. Дома здесь нетронуты. Ближе к городу – ужасающие лачуги, рабочие «дачи», сбитые из старой жести и фанеры. Кропотные огородики, где прорастает чахлая капуста…»
«Дети клянчат: «Брот!» Первые русские слова, которым они научились: «Кусотшек клеба!» Между тем на«ши коменданты раздают немцам хлеб по их старым продовольственным карточкам. Они просят еще – это жадность изголодавшихся. Кстати, тут же было замечено, что у многих немцев непомерно большое количество карточек, и выяснился любопытный факт. Оказывается, американцы бомбили Берлин не только фугасками, но и продовольственными карточками. Они были неотличимы от подлинных берлинских. Гитлеровские власти призывали население уничтожать эти карточки. Но в конфликте между германским патриотизмом и германским желудком обычно побеждал последний. Посредством этих карточек американцы руками самих немцев подрывали продовольственное снабжение Берлина и без того скудное. Борясь с этим, берлинские власти меняли цвет и формат карточек. К чести американской разведки – уже через несколько часов летчики сбрасывали в Берлин карточки вновь введенного образца…»
Читать дальше