Елена Доброва - Симона и Грета

– А ваш…сын… Вы любите акварель? – ничуть не смутившись, с улыбкой обратилась Ира к Никите, глядя ему в глаза.

– Я люблю акварель, – усмехнувшись, в тон ей ответил Никита.

Ирина достала из сумочки визитную карточку и протянула ее Никите.

– Позвоните мне в редакцию по этому телефону, когда … появится настроение. Всего доброго, Грета Вольдемаровна!

Грета была в ярости, ей очень не понравилось, как Никита отреагировал на эту нахальную девицу. И вдруг она осознала, что ее ярость бессильна против любой такой иры, насти, даши, просто потому, что молодость дает им больше прав на Никиту, чем все ее, Гретины, старания. Ярость погасла, Грета остыла и устала.

– Выставка действительно никакая. И Корчеев этот тоже ничего особенного, – сказала Грета часа через полтора. – Или тебе понравилось?

– Кое-что неплохо, но я согласен, что ничего выдающегося здесь не представлено.

Грета кивнула.

– Мы будем куда-то заходить?

– Да, конечно. А что? – удивился вопросу Никита.

– Нет. Ничего. Но долго сидеть не будем. Ладно?

– Ладно. Не будем.

Вскоре после этого, Грета услышала на улице обрывок разговора нескольких молодых парней. «Ей за полтинник…прикинь …а туда же…я не мог бы…да я сблюю тут же, как увижу ее дряблую… ни за какие… миллион? Не-е! за два – еще подумаю». А ведь это вполне могло быть про меня, содрогнулась Грета. Последние воздушные шарики, которые волокли ее над землей, вдруг разом сдулись, и она тяжело стукнулась ступнями о твердую почву, но при этом ощутила непривычную устойчивость.

– Грета, это ты?

– Я, я.

– Все в порядке?

– Да, все замечательно.

Грета вошла в гостиную.

– Чай пьешь?

– Да. С коржиками. Будешь?

– Вообще-то…Да, пожалуй, буду. Сейчас переоденусь и приду.

– Я налью тебе, пусть немного остынет.

Грета надкусила коржик.

– Вкусно! Откуда коржики?

– Марина Глухова угостила.

– У них какое-то событие?

– Да нет, вроде бы.

Сестры помолчали.

– Как выставка?

– Неплохая. Неровная немножко. Но в целом неплохо.

– Понятно…

– Слушай, Симона, мне Никита не звонил?

Эффект был рассчитан правильно. Симона уставилась на Грету, думая, что ослышалась.

– А ты… разве не с Никитой была?

– Нет. Я была с Груммом.

– С кем?

– С Борисом Груммом, я тебе о нем рассказывала.

– Я не помню.

– Он театральный художник, сделал несколько последних спектаклей в экспериментальном театре у Дрожева. Между прочим, он из Риги. Но уже лет восемь работает в Москве.

– Хм… Хорошо. У тебя с ним роман?

– Нет, какой роман! Мы как-то встретились. Потом снова, и решили, что хорошо бы пообщаться о том, о сем, о разном. Без спешки. Вот и все.

– У него семья?

– Ну, да. Конечно. Точно я не знаю, но, по-моему, у них дом в Майами. Там и его дочка, и внучка, и жучка.

– Ну что же… молодец… но ты мне о нем не рассказывала. Я бы запомнила.

Дверь в комнату Греты была открыта, и Симоне было слышно, как Грета говорит по телефону.

– Юрий Маркович? Юрочка, привет, дорогой. Да, я. Узнал? Ха-ха-ха. Я и так богатая! Юр, я насчет пригласительных билетов. Есть один. Это точно. Второй – может быть, но пока не сто процентов. Понимаю! А ты скажи ей, что там будет скучно и нудно. И уйти раньше времени не дадут. Шучу, шучу! Ладно, Юр, я тебя бросаю. Увидимся. Не за что. Я тебя тоже. Пока.

– Здравствуйте, Реваз Николозович! Это Грета. Не узнали? Отлично! Буду богатая! Реваз Николозович, у меня образовался один лишний билет, я подумала о вас. Вы тогда говорили… А-а, уже не нужно. Ну, я очень рада. Просто я вспомнила, что вы… Да, я буду. Обязательно! Привет Тамрико!

– Будьте добры Федор-Кириллыча! Федь, привет, это я. Я тоже рада, но я по делу. Есть лишний билет на открытие. Ты как? Тысячу долларов! Ну, конечно, бесплатно! Начало в двенадцать. Нет, опаздывать неприлично. И нет смысла. Подумай, но недолго. Пять минут. Хорошо. Перезвони мне.

– Игорь Леонидович, здравствуйте, это Грета. А Маша дома?…

« Ей даже в голову не приходит предложить билет мне. Я бы, может, и не пошла бы. Но почему бы и нет? Я так давно нигде не была. Сижу целыми днями одна. Сказать ей?»

Грета вышла из комнаты и внимательно посмотрела на сестру.

– Что-то случилось?

– С чего ты взяла?

– У тебя расстроенный вид.

– Нет. Все в порядке.

– Представляешь, никак не могу пристроить пригласительный билет на открытие выставки для узкого круга. Есть такой художник – Глеб Мешков, он очень талантливый, но немного не в себе. Не смотрит чужих работ, сам нигде не выставляется годами. Но иногда его жена устраивает такой закрытый показ. Некоторые считают, что это все пиар. Не знаю. Он все-таки странноватый. Но талантливый. Слушай, Симона, а может, ты хочешь пойти? Это будет послезавтра в двенадцать.