Елена Доброва - Симона и Грета

Однажды на уроке химии он увидел, как учительница под синим «химическим» специальным халатом поправляет бретельку бюстгалтера, сползшую с ее плеча. Он почувствовал знакомый укол в груди, от которого стало горячо в животе. С тех пор он стал наблюдать за учительницей, и уже скоро знал, что у нее часто спадают бретельки, и она их поправляет. Он ждал этих моментов. Один раз ему удалось увидеть, что бретелька черного цвета. Он понял, что больше не может терпеть. После уроков он подошел к ней и попросил ее ненадолго остаться. Она согласилась. Конечно, она видела, что подросток пожирает ее глазами, и возможно, ей это даже льстило. Ей было чуть за тридцать, и следовательно, она была достаточно молода, чтобы благосклонно принимать любое мужское поклонение. Но вряд ли ей приходило в голову, что не она сама, а ее машинальное движение вызывает бурю страстей у молодого человека.

– Никита, – хлоп, бретелька свалилась. – Что у тебя за проблема? – рука пошла под халат. – Вроде ты у меня один из лучших, идешь на твердую пятерку, – бретелька на месте.

Никита собирался сказать многое, вплоть до нахального – «дайте я сам поправлю эту бретельку». А еще лучше «не надо ее поправлять, дайте я лучше спущу вторую». И после этого он увидит ее грудь, и подставит ладони под их тяжесть… А она…

Но он заробел, не смог. Он стоял, смотрел на нее. И молчал. И не мог вымолвить ни слова.

– Никит! Ты в порядке? – она повела плечом, пытаясь удержать бретельку. Но безуспешно.

– Что случилось, Никита? – бретелька на месте.

Она подошла к нему близко, от ее халата пахло реактивами. Она положила ему руки на плечи – он был выше ее на голову.

– Никит. Ты хотел мне что-то сказать?

Он кивнул.

– Но передумал?

Кивок.

– А потом когда-нибудь скажешь?

Кивок.

– Обещаешь?

– Да. Обещаю.

– Ну, иди тогда.

Он был уже у двери, когда она спросила:

– Но это ничего срочного? Это может подождать?

– Может.

Очевидно, она решила, что мальчик влюбился в нее, и кому-то сболтнула. А возможно, кто-то заглянул в класс, когда они стояли рядом и ее руки лежали на его плечах. По школе поползли слухи. На каждом уроке химии он следил, как она поправляла бретельки, и не сводил с нее глаз. Она с многозначительной улыбкой вызывала его к доске. Обращалась к нему, спрашивала с места, хвалила его и прочила ему карьеру в химической науке. Скоро все только и говорили о том, что у химички роман со старшеклассником. Никита об этом не знал, потому что с ним никто про это не говорил, а романа-то никакого и не было. Где-то с конца апреля она перестала появляться в школе. На вопросы учеников завуч отвечала, что учительница отсутствует по семейным обстоятельствам.

Он решил, что на выпускном вечере он с ней объяснится и может быть тогда… Он ждал этого выпускного, и фантазировал, как он будет ее целовать, и как он расстегнет ее платье или блузку или что там будет на ней надето… И спустит, наконец, с ее плеч эти черные бретельки… И овладеет ею где-то в пустом классе. А лучше, в саду, в аллее. И она будет обнимать его за плечи и говорить «не останавливайся, прошу тебя».

На выпускном вечере ее не было. Были все учителя, кроме химички. Потом выяснилось, что ее муж приходил к директрисе, о чем-то с ней скандалил, после чего химичка уволилась и куда-то уехала.

Никита переживал, страдал. Для него это было первым ударом, первой любовной потерей. После этого он утратил интерес к девочкам своего возраста. Его стали привлекать женщины постарше.

Интерес к химии тоже угас. Ему было все равно, куда поступать Он подал документы в институт иностранных языков и прошел без особых трудностей. Учился ровно, но без лишнего рвения.

Однажды он увидел в троллейбусе женщину лет тридцати пяти. Она была в свободном трикотажном балахоне. Черный низ балахона кверху плавно светлел и переходил в серый, а самый верх и рукава были белого цвета. И сквозь белые рукава и белый верх просвечивали черные бретельки бюстгальтера.

Никита вышел за женщиной и следовал за ней, не отставая. Наконец она обернулась.

– Молодой человек, что вам надо? Почему вы меня преследуете?

– Я не преследую. Я просто иду за вами.

– Это и называется преследовать.

– Меня зовут Никита. Я могу показать свои документы.

– Это не имеет никакого значения. Мне не нужны ваши документы. Я прошу отстать от меня. Не идите за мной.

– Я не могу.

– Что значит «не могу»? Вы что, маньяк?

– Да нет, какой маньяк. Просто, я вас увидел в троллейбусе и понял, что должен с вами познакомиться.