Роберт Зеталер - Вся жизнь

– Полагаю, нет, не мираж, – ответил Эггер и увидел, как в скалах показалась еще одна фигура и навстречу ему, спотыкаясь, вышла старушка.

Оба выглядели жалко, растерянно, дрожали от изнурения и холода.

Старик, собиравшийся броситься навстречу к Эггеру, заметил в руках у того нож и остановился.

– Вы ведь не собираетесь нас убивать? – испуганно выпалил он.

– Господи, помилуй нас, – тихо произнесла старушка.

Молча убрав нож, Эггер посмотрел прямо в лицо старику и старухе, а те, широко распахнув глаза, не сводили с него взгляда.

– Ах, господин мой хороший! – продолжал старик, и казалось, что в глазах его стоят слезы. – Всю ночь мы бродим по этим горам, а тут одни камни кругом!

– Одни камни! – подтвердила старушка.

– Камней больше, чем звезд на небе!

– Господи, помилуй нас.

– Мы заблудились!

– Кругом одна лишь темная, холодная ночь, куда ни посмотри.

– И камни, – повторил старик, и тут на глазах у него действительно выступили слезы, а потом капельками, одна за другой, покатились по щекам и шее. Его жена умоляюще смотрела на Эггера.

– Мой муж уже собирался лечь и умереть прямо тут!

– Фамилия наша Рошкович, – заговорил старик. – Мы женаты уже сорок восемь лет. Это ведь почти полвека! Прожив вместе так долго, точно знаешь, что ты значишь для супруга и что супруг значит для тебя, понимаете, господин мой?

– Не совсем понимаю, – ответил Эггер. – К тому же никакой я не господин. Но, если хотите, могу отвести вас вниз, в долину.

Они спустились в деревню, и старик Рошкович заключил сопротивляющегося Эггера в объятия.

– Спасибо вам, – растроганно сказал он.

– Да, спасибо, – повторила его жена.

– Спасибо, спасибо!

– Ладно уж, ладно. – Эггер отступил на шаг назад.

Боязливость и отчаяние пожилых супругов развеялись еще тогда, когда они стали спускаться с пика Пропасти, а с первыми лучами солнца их усталость как ветром сдуло. Эггер показал им, как пить росу с горной травы, они утолили жажду и почти все время шли вслед за ним, тараторя как малые дети.

– Мы хотели вас кое о чем попросить, – начал старик. – Не покажете ли нам какие-нибудь тропы? Вы, кажется, ориентируетесь на этой местности, как в собственном палисаднике.

– А для нашего брата вылазка в горы – нелегкая прогулка, – подтвердила его жена.

– Это займет только день-другой. Хотим подняться в гору и спуститься обратно, вот и все. Об оплате даже не задумывайтесь, мы не хотим оставить о себе плохое впечатление. Ну, что скажете?

Эггер задумался о работе, предстоящей в ближайшие дни. Надо порубить на дрова несколько бревен, заново вспахать картофельное поле, где из-за дождя случился оползень. Он с ужасом представил рукоятку плуга, от которой не спасают даже самые жесткие мозоли и уже через несколько часов кожа ладоней начинает пылать.

– Да, – ответил Эггер. – Кое-что могу показать.

Целую неделю Эггер водил стариков по разным тропам, все усложняя и усложняя маршрут, показывал им красоты края. Такая работа доставляла ему радость. Он с легкостью ходил по неровной поверхности гор, а воздух на высоте сдувал все хмурые мысли прочь. Кроме того, они переговаривались лишь изредка – с одной стороны, потому что не находилось тем для разговора, а с другой – потому что его спутники и так поспевали за ним, дыша тяжело и со свистом, а тут уж точно не захочешь говорить о чепухе.

По прошествии недели, во время бурного прощания пожилой четы с Эггером, Рошкович сунул тому несколько купюр в карман куртки. И у мужа, и у жены в глазах стояли слезы, когда они, сев ранним утром в автомобиль, помчались по шоссе в направлении своего дома и исчезли в тумане.

Это новое дело пришлось Эггеру по душе. Потому он занял пост на главной деревенской площади, прямо у фонтана, и, смастерив табличку, содержащую самые необходимые сведения и в то же время способную заинтересовать туристов, стал ждать.

походы с багажом или без;

прогулки (на полдня или целый день);

скалолазание;

маршруты для прогулок в горах

(для пожилых людей, инвалидов и детей);

экскурсии в любой сезон (если позволяет погода);

встречу восхода (для жаворонков);

встречу заката (только в долине, в горах слишком опасно).

Очевидно, табличка производила впечатление, потому что с самого начала дела пошли как надо, и у Эггера уже не было причин соглашаться на труд подсобного рабочего. Как и прежде, он часто вставал еще до рассвета, только теперь он шел не на пашню, а поднимался высоко в горы и наблюдал восход солнца. Лица туристов словно светились изнутри, когда на них попадали первые лучи солнца, и Эггер убеждался, что они счастливы.