Элизабет Говард - Исход

— В черновом варианте я просто написала: «Значит, ее не любят». И все.

— Видишь? Так гораздо лучше. Ощущение на месте. Господи, да какой из меня литературный критик! А можно взглянуть на твой черновик?

— Ты не разберешься в моем почерке.

— Уж как-нибудь.

Но она сказала, что перепечатает черновик для него.

Когда он прочитал его, сказал, что, по его мнению, этот лучше, и объяснил, почему, ее облегчение было безмерным.

— Ох, Арчи, как же ты меня обнадежил! А я уже боялась услышать от тебя, что это плохо в другом смысле.

— И что бы ты тогда сделала?

— Не знаю. Наверное, сдалась бы.

— Чтоб я больше от тебя такого не слышал. Если хочешь, чтобы писательство стало твоей жизнью, тебе пора начать полагаться на собственные суждения. Можешь принимать чужое мнение к сведению, но в конечном итоге правильно будет то, что считаешь правильным ты.

— Ты же часто спрашиваешь меня, как мне твои рисунки.

— Да, но все-таки продолжаю рисовать, что бы ты ни сказала.

Ей вспомнилось, сколько раз он показывал ей свои рисунки и наброски, сопровождая демонстрацию пренебрежительными замечаниями о них, а также перечислением зачастую нелепых работ, за которые он намеревался взяться, наконец признав свое поражение.

— Чему ты улыбаешься?

— Ничему. Подумала, что в некотором смысле мы почти одинаковые.

Теперь Арчи много рисовал. Некоторые картины он увозил в Лондон, показывать в галереях, и возвращался помрачневший. Только в одной заинтересовались его работами, объяснил он, — в той, где он выставлял картины до войны, и хотя персональной выставки ему так и не дали, все же взяли пару пейзажей на сборную.

— Ну что ж, начало положено, — сказала она.

— С этого не разживешься, верно?

— Но мы ведь живем , — возразила она.

— Едва. Но я, конечно, рассчитываю, что ты станешь как Агата Кристи и Джейн Остин, вместе взятые, начнешь зарабатывать тысячи, а я смогу быть просто ужасно хорошим художником, как Ван Гог, и не получать ни гроша.

— Забавно, а я думала, ты будешь как Мейбл-Люси Этвелл или Берн-Джонс, а я — Вирджинией Вулф.

Так сложилась ее излюбленная игра, в которой можно было обмениваться нападками — тонкими и иносказательными.

В начале июня все разладилось. Когда впоследствии она пыталась понять, с чего все началось, ей вспоминались лишь какие-то мелочи, вроде начавшейся жары и заявлений Арчи, что ему не спится. А случилось вот что: поставив чайник к завтраку, она ушла в ванную и забыла о нем. Арчи в ясные дни выходил из дома рисовать еще до завтрака, так что запаха гари не почувствовал. Но в конце концов она учуяла его и, обмотавшись банным полотенцем, ринулась на кухню, где увидела черный дым. Она выключила плиту, а потом, не подумав, схватилась за чайник и, конечно, обожглась. Взвизгнув от боли, она бросилась к кухонной раковине, подставить руку под струю воды, при этом полотенце соскользнуло на пол. Так что когда Арчи, услышавший ее визг, вбежал на кухню, она была голой. Он нашел флакон с таниновой кислотой, велел ей похлопать ладонью по полотенцу, чтобы просушить, а сам тем временем замотал ее в полотенце и после этого забинтовал руку. Ожог был сильный, кожа уже начинала облезать. Но несмотря на это, он почти разозлился на нее, заявил, что она чертовски беспечна, не говоря напрямую, но намекая, что так ей и надо. Он поставил кипятиться воду в кастрюле — чайник был безнадежно испорчен — и прикрикнул на нее, чтобы она ради всего святого сходила наверх и оделась. Совсем не так она повела бы себя, если бы он обжегся, готовя им обоим завтрак. Но когда она заявила об этом, он снова сорвался на нее, утверждая, что далеко не во всем они одинаковые, хотя наотрез отказался уточнять, в чем именно.

Тем вечером он известил ее, что намерен ненадолго уехать.

— Хочу во всем разобраться, — пояснил он, — и думаю, тебе тоже не помешает.

Пока она гадала, о чем это он, он добавил:

— Не можем же мы продолжать в том духе вечно.

— Почему не можем?

— Клэри, ради бога, повзрослей наконец! Я должен принять решение насчет моей квартиры в Лондоне — и Франции. Позволить себе и то и другое я не могу, хотя примерно это сейчас и делаю. А тебе пора справляться самостоятельно, а не зависеть от других во всем.

— Я и справляюсь.

— Отлично. В таком случае, в мое отсутствие у тебя никаких трудностей не возникнет.

— Ты едешь пожить во Францию?

— Возможно. Пока не решил. Но по условиям сделки я не обязан рассказывать тебе, где я. Как и ты мне.