Дмитрий Нержанников - Красное дерево, или как путешествовали в лихие 90-е

– А вор, как Вы его называете, сам Ваш рюкзак в полицию принёс, между прочим. Он сказал, что Вы этот рюкзак у него в машине забыли…

– Ну, ни фига себе! Это же брехня! Он с открытой дверью уехал!

– И ещё он говорит, что никаких восьмиста долларов там не было, – сказал, неодобрительно взглянув на меня, полисмен.

«Интересно, откуда же этот добрый самаритянин знает, что их там не было?!», – хотел спросить я, но лингвистический барьер не позволил выразить столь сложную мысль. Тем более я уже почувствовал, что блюститель закона испытывает лёгкую «неприязнь к потерпевшему».

Я изобразил на своем лице величайшее изумление и негодование:

– He is fucking lier! – сказал я, но сразу же понял, что мой собеседник понял только одно слово из всех. Он отвернулся и ушёл, хлопнув дверью. Через пять минут он возвратился, таща в руке мой бедный рюкзачок.

– Посмотрите, ничего больше не пропало? – понял я.

Я открыл рюкзак. Там всё было перевёрнуто вверх дном и кое-как запихнуто обратно. Паспорт был вытащен из обложки. Сразу видно, что самаритянин рылся там в поисках чего-нибудь на предмет поживиться. Понятно, что нашёл он разве что мои грязные носки, рваные джинсы (у джинсов остались вывернуты карманы!), спальник и пару футболок. Какое разочарование! После этого он, видимо, решил, что проблемы с законом ему из-за такой мелочи не нужны, поехал в ближайшее отделение полиции и сказал, что у него в машине автостопщик забыл свой рюкзак. «Ну, что ж, пусть теперь гонит восемьсот долларов», – подумал я. Надо же как-то таких козлов наказывать.

– Всё на месте, – сказал я. – За исключением восьмиста долларов. Восемь бумажек по сто. Они вот здесь лежали, в кармане джинсов, – показал я вывернутый карман.

Мент ругнулся по-своему и опять ушёл.

Я понял, что чувака держат где-то в соседнем помещении и допрашивают. Воплей, правда, не было слышно… А жаль.

Так прошло несколько часов. За это время ко мне раз пять приходили разные менты, смотрели на меня со вселенским укором и говорили, что чувак ни в чём не признаётся. При этом очную ставку нам почему-то не делали…

Наконец мне это надоело. Я подумал: «Ну, кому эти ребята скорее верят – какому-то оборванцу с гитарой, к тому же оккупанту, или своему родному добропорядочному бюргеру, или как там у них добропорядочные бюргеры называются?.. К тому же за окнами смеркалось, нужно было подумать о ночлеге, да и маковой росинки у меня с утра во рту не было. Менты мне не то, что чаю, а даже воды за всё это время ни разу не предложили.

– О, кей, начальник, – сказал я. – Не было никакой спички. Я пошутил.

Ну, не так, конечно, сказал, но похоже…

– Ладно, – говорю. – Некогда мне тут с вами валандаться. Рюкзак нашли, и на том спасибо. Фак с ними, с этими восемью сотнями долларов. Пусть эта гнида ими подавится!

О, как они все взвеселились! Отдали мне моё заявление, попросили что-то подписать и выпроводили, радостные, вон, чтоб я им статистику раскрываемости преступлений не портил.

Я вышел на сизую в вечернем свете улицу и вдруг понял, что справку о совершённом в отношении меня противоправном поступке у меня забыли изъять. То есть, фактически, я оставался обворованным, а также безденежным, безработным и беспаспортным, как Буратино. Проведя небольшой опрос местных жителей, я вскоре выяснил, где находится российское посольство и направил свои стопы туда.

Спрятал свой рюкзак в каких-то дремучих кустах, зажал в кулаке справку об освобождении и позвонил в двери родного посольства. Несмотря на субботний вечер, там кто-то зашебуршал. Это оказался то ли атташе по культуре, то ли сам посол, точно утверждать не буду, больше двадцати лет ведь прошло…

Самое интересное, что без всяких бюрократических проволочек этот кто-то за пять минут написал мне рекомендательное письмо к начальнику поезда Прага – Москва и выдал денег. Не много, но и не так уж мало: что-то около ящика пива на них можно было купить… За временным паспортом, – сказал, – надо будет прийти в понедельник.

Официальная часть дружественного визита на этом была завершена, я забрал из кустов свои пожитки и отправился смотреть город и искать пристанище.

Пристанище нашлось быстро. Едва я оказался в центре, как ко мне подошёл парень неформального вида и спросил, где я собираюсь ночевать. Я ответил, что пока не знаю, и тогда он предложил остановиться у них в хостеле. Такое слово я услышал впервые и переспросил удивлённо:

– В хосписе?!

– Не, не в хосписе, – засмеялся он, – в хостеле. Общежитие такое молодёжное. Всего шесть долларов за ночь!