Виктория Полечева - Рассказы из шкафа

– Оркестр прям настоящий? И труба будет, и скрипка большая, на которой ты играла?

– Угу. И виолончель будет. Самая настоящая.

Лешка сидел в первом ряду, растерянно теребя растянутую водолазочку. Он оглядывался на женщин в шикарных платьях, изумлялся, видя их переливающиеся всеми цветами украшения.

– Мам, а ты чего платье не надела? Неудобно как-то вообще. На нашем ряду все в платьях.

– Лешка, это и так мой лучший свитер. Нет у меня платья. Вон, смотри, справа, видишь? Это виолончели. Не вертись только.

Но мальчику трудно было усидеть: так много блестящих лакированных инструментов, и все рядом, только руку протяни. Леша однажды видел гитару, у одного старшеклассника в школе. Но не была она такой нарядной, такой праздничной.

Наконец, музыканты заняли свои места. Оркестр грянул, чаруя, уводя за собой. Света, забыв обо всем на свете, перебирала пальцами, пытаясь вспомнить свою партию. Дыхание ее сбилось, щеки горели, а лихорадочный взгляд все скользил по гладкой талии и податливым струнам, по неугомонному смычку. Руки Светы заныли, прося разминки, в голове ее зародилась безумная идея послать все к чертям. Остаться после концерта, выпросить у музыканта инструмент, и немного, хоть пару минут, поиграть.

Когда наваждение схлынуло, Светлана перевела взгляд на сына, ожидая увидеть на его лице выражение скуки, недоумения. Но мальчик сидел, сжав подлокотники так, что костяшки пальцев его побелели. Алешка подался вперед, подбородок его дрожал. По щекам его покатились слезы, он прижался к плечу матери и зашептал: «Мамочка, это так красиво! Господи, как это происходит? У меня в груди как будто комочек загорелся! Мамочка, спасибо, спасибо, мамочка!». И Света вдруг расплакалась тоже, не сдерживая чувств, не боясь, что тушь, которую она нашла где-то в старом комоде, размажется. «Это музыка, сынок. Это настоящая музыка».

Алешка все время тихо переспрашивал, о чем поют, что происходит и Света взволнованно поясняла ему, боясь что-то пропустить.

Во время антракта Лешка откинулся на кресло и устало вздохнул.

– Ты говорила, что эти палочки называются смычками, да? Музыканты когда ими водить туда-сюда стали, я даже сначала не поверил. Они двигают, двигают, пальцами куда-то тычут, а оттуда звуки нереальные! Мама, как они делают это? Они же волшебники!

После концерта Света, краснея и вздыхая, подошла к Арише.

– Ты прекрасна, моя милая! Лучшая Марфа на моей памяти!

Алешка смотрел на Арину, раскрыв рот. Ну, не укладывалось у него в голове, откуда у такой худенькой женщины может идти такой мощный звук.

– Ариш, я вот попросить тебя хотела…

– Подойдем к Виталику, он не откажет, – поняла подругу с полуслова артистка.

Света уселась на стул, дрожащими руками взяла виолончель. Прижалась щекой к грифу и долго не могла начать.

– Мам, ну ты чего, забыла все? – подбодрил ее Лешка.

Света заиграла любимую первую сюиту Баха. Раньше все свои репетиции она всегда начинала с нее. Как удивительно все оказалось! Пальцы помнили, как бежать по струнам, смычок легко ей повиновался. У Светланы вновь по щекам потекли слезы. Она перевела взгляд на сына, впервые в жизни заметив, что тот смотрит на нее с восхищением. А Лешка думал о том, что внутри его мамы, оказывается, всю жизнь жила волшебница покрасивее всех этих женщины в шикарных нарядах.

– Знаешь, мам, виолончель, конечно, классная, но мне больше скрипка понравилась, – шепотом проговорил он.

– Да куда ты пойдешь, дура?! – Женя пытался вырвать из рук жены чемодан.

– Я уже сняла квартиру. Продам машину, хватит Лешке на скрипку.

– А футбол?! Ты из пацана бабу делаешь, ты понимаешь это?!

– Нет, это ты из нашего пацана непонятно что делал, понятно? – резко ответила Света. Давно она так не говорила с мужем. Точнее, то не позволяла она себе такого никогда. – Я уволилась из магазина, пока буду дома сидеть, репетировать. Кое-какие у меня сбережения есть, Лешке на учебу откладывала. Но мы с ним еще накопим. И себе инструмент куплю. У нас такой театр оперы… Загляденье. Туда и пойду. Если возьмут. А меня возьмут.

Женя отшатнулся, увидев, что жена скинула поволоку лет, плотно окутавшую ее. Вновь выглядела она молодой, бесстрашной, уверенной в себе.

– Да ты без меня… – завел он. – С сыном хоть дашь видеться?

– Если он захочет. Посмотри на себя, Женя, – скривившись, сказала она. – Посмотри, что с нами жизнь сделала. У тебя тоже цель была, мечты были. Где они теперь, Женя?