Олег Тихомиров - Самые страшные похищения на свете

– Слушай, – сказал король, – ты мне нравишься. Брось это «ваше мышиное»..., и давай выпьем.

– Я на работе, – трубочист облизал черные губы. – Может, попозже?

– Тебе хорошо – попозже. А ко мне обязательно кто-нибудь припрется. То есть предстанет передо мной. Все считают своим долгом. К тому же, – Кис оглянулся, – при королеве лишнего не дернешь.

Трубочисту королева не была страшна, но он тоже оглянулся – из солидарности.

– Вообще-то я не прочь. – Он положил на трон свой моток. – Да где возьмешь? По вашему указу с утра не продают.

– Возьмем у кукушки. – Король с теплотой взглянул в сторону полуампирного домика. – Постучись в дверцу.

Акулина выглянула по первому же стуку, однако приветливости в ее глазах трубочист не уловил.

– Че тебе? – спросила она.

– Акулина, дай ему, – распорядился король. – Мы по-быстрому скушаем.

– Не выдаст? – она смотрела на него с настороженностью женщины, которая знает, чем все кончится, но соблюдает правила игры.

– Свой парень, – сказал Кис.

Без лишних слов Акулина протянула трубочисту бутылку, граненый стакан и захлопнула за собой дверцу, буркнув:

– Прошу не беспокоить.

– Ну и ну! – выдохнул трубочист. – Кино!

– Извини, из одной тары пить будем, – проговорил король. – Наливай по пять булей.

Трубочист считать до пяти умел, волю короля исполнил безупречно.

– Ладно, – сказал Кис, отстраняя предложенный трубочистом стакан, – пей первый. Ты – гость...

– Ваше здоровье, ваше мышиное...

– Я говорю, брось церемонии. Пей.

Гость аккуратно плеснул себе в рот, вновь наполнил стакан по указанной норме, протянул Кису.

– Закуси локоточком. Другой закуски нет. – Король выпил, протяжно выдохнул, вернул тару. – Вот такие, дружок, дела – втихаря от королевы. Ты женат?

– Еще как!

– Значит, тоже стерва?.. Наливай.

Трубочист налил.

– А теперь выпьем за наше с тобой единство, – провозгласил король.

– За единство народа и короля? Как на лозунге: возьмемся за руки и протянем ноги.

– Дурак. За наше с тобой единство интересов. Твоих и моих. Пей.

Трубочист выпил, налил Кису.

– Хорошо, а? – сказал король, проглотив очередную порцию.

– Куда лучше!

Король покрутил пустую тару, поковырял ногтем маленькую щербинку и любовно заметил:

– Заслуженный стакан. Выручал не раз.

Трубочисту тоже захотелось сказать этакое приятное, душевное, компанейское.

– А в руке как сидит, – присовокупил гость. – Будто влитой.

И обнявшись, они запели:

Когда оба исполнителя разжали руки, король спросил:

– Ты меня уважаешь?

Профессия приучила трубочиста держаться прямо. Он ответил:

– Если честно, не уважал, а теперь уважаю. – Он был переполнен чувством благодарности. Хотелось, чтобы всем было хорошо. Трубочист покосил глазом на домик кукушки. – А ей нельзя?

– Она непьющая. Вот раньше механическая была – та спилась и куда-то слиняла. А эта живая, но непьющая. Один я знаю, что она живая. – Он дружески ударил трубочиста по плечу. – А знаешь, как удобно? Когда у меня нет, – король выразительно показал руками размер бутылки, – она слетает к таксистам – и все в порядке, синий туман. Они, правда, дерут по двойной цене. Зато – верняк. Ну, ладно, давай по последней и ступай в трубу. Не заблудишься?

– Обижаете, ваше мышиное...

Они допили «родимую», и король сказал:

– Бутылку спрячь под столом.

– А стакан?

– Не твоя забота.

Безукоризненно выполнив последнее повеление, трубочист забрал моток веревки и нырнул в черный зев камина.

Он ретировался очень даже вовремя, так как за дверью послышались чьи-то шаги. Королю было жаль расставаться с заслуженным стаканом (такими не бросаются!), и тогда он решил воспользоваться династическими связями. У Киса IV были трогательные отношения с портретом дедушки. Не всегда, конечно, а, как говорится, при случае. Вот и сейчас, тронув портрет за раму, король сунул между Кисом II и стеной полюбившийся щербатый стакан и подмигнул дедушке.

Едва он успел проявить свои родственные чувства, как в зал вошли звездочет, целительница и министр веселья.

– Да здравствует ваше мышиное величество, – крикнули они хором, – да сгинут все лягушки.