Иван Охлобыстин - Записки упрямого человека. Быль [litres]

Прежде всего, хотелось бы выразить свое крайнее изумление тем ажиотажем, который вызвало мое намерение обратиться к Святейшему за рекомендациями относительно моей дальнейшей судьбы. Никогда бы не мог подумать, что за нашей клубной перепиской пристально следит столько глаз. Однако раз это случилось, значит, на то Воля Божия – газеты пестрят сенсационными заголовками «Охлобыстин уходит из церкви», «Отец Иоанн выбирает между попом и шутом», радиостанции и телекомпании обрывают телефоны, требуя подробных разъяснений, хотя все необходимые разъяснения были исчерпывающими. Или не все? Или я что-то упустил? Что-то важное, и важное не только для меня? Что, кроме отсутствия мало-мальски приличных тем, заставило средства массовой информации обратить внимание на мое желание поставить точки над «i» и выяснить возможные границы сочетания творческой деятельности с духовной жизнью?

И я понял следующее: людей подсознательно взволновала не моя судьба, а собственная. По мнению «сугубо осведомленных» в истинном значении церковных канонов, не имеющих вкуса к мнению священноначалия и крайне ревнивых блюстителей чистоты православия, не только священник, но и любой христианин, в силу единства Церкви Христовой, не имеет права лицедействовать, не имеет права принимать участие в каких-либо зрелищных действах, будь то просмотр телевизора, посещение кинотеатра или вызов Снегурочки на праздновании Нового года. Если позволить себе отказаться от предательских полумер в их суждении, то получается следующее: если христианин все-таки участвует в вышеупомянутых действах, он автоматически отрекается от Христа и отвергается Церковью. Теперь навскидку приведем перечень «отвергнутых» на данный момент: тележурналисты со всей своей многомиллионной телеаудиторией, режиссеры, сценаристы, операторы, артисты и, соответственно, все, кто смотрит кино, слушает недуховную музыку, посещает театр, оперу, цирк и уголок имени Дурова. Короче говоря: имя им легион. Милые уточнения относительно разного уровня духовного вреда, наносимого ими, не более чем лукавство. Нельзя быть немножко беременным. Кино, так же как театральная постановка или телепередача, не может быть православным – оно может быть плохим или хорошим, нравственным или безнравственным.

В кино, как и в любом художественном произведении, добро противопоставляется злу, хорошее – плохому. Разве это может означать, что на исполнение ролей отрицательных персонажей нужно приглашать адептов сатанинских сект? Или даже так, еще честнее: не надо кино, не надо телевидения, не надо театра? Пусть ими занимаются нехристиане. Чем не выход?! Только сдается мне, что именно этого добивается отец лжи. Это те самые благие намерения, которыми выложена дорога в Преисподнюю. Превратить живой организм Церкви в группу озлобленных маргиналов, рассыпающих вокруг себя проклятия…

Слава Богу, это не так. Большинство духовенства и прихожан, которых я знаю, с которыми я когда-либо пересекался, которые ныне окружают меня, – хорошие, добрые люди, искренне верующие во Христа как в воплощенную Любовь. Общение с этими людьми наполнило мою жизнь радостью и смыслом. Они смотрят кино, посещают театр и, не опасаясь осуждения со стороны, зовут вместе со своими детьми на новогоднем празднике Снегурочку. Это не мешает им молиться, исповедоваться и причащаться Святых Христовых Тайн. Они живые, как сама Церковь, и их больше остальных. Им все равно, как я выгляжу, что пишут обо мне в газетах, снимаюсь ли я в кино, занимаюсь ли боевыми единоборствами или слушаю альтернативную музыку. Между нами Христос. И меньше всего на свете мне хочется огорчить их своими сомнениями о личном соответствии, но…

Я работаю в кино, и со мной работают тоже хорошие люди, которые любят эту работу, страдают от неурядиц в бытовой жизни, спят на стульях, пока «готовят новый объект», бывает, матерятся, сдают кровь, ссорятся и мирятся, скидываются на подарок друзьям, просят меня крестить своих детей, советуются по вопросам личного характера, уточняют, когда пост и можно ли делать детям прививки, и знать не знают, что их гарантированно ожидает ад.

Все-таки задать «правильный вопрос» стоило. Не имею права как священник не задать.

И снова тема тем. И снова хочется по существу. И снова особо нечего сказать. Кроме правды, разумеется, а поскольку настоящей правды никто, кроме Бога, знать не может, ограничусь перечислением фактов и своими вычурными комментариями. Обижался ли я вообще так, чтобы до самого дна души, до корневой системы? Да нет. Глупо. Если быть объективным, обижаешься всегда на что-то конкретное, а значит, имеющее основание в самом тебе. Глупо обижаться на самого себя. Разве что сетовать. Тем не менее, тридцать лет назад я решил стать волшебником, но поскольку я был психически здоровым ребенком, то выбрал самую близкую по профилю работу, – кинорежиссера. На этот выбор меня подвиг монолог волшебника в исполнении ныне покойного Янковского. Много лет спустя, снимаясь с ним в фильме «Царь», я рассказал Олегу Ивановичу, какое влияние на мою жизнь оказало его творчество. «Боже! – царственно вздохнул он. – Я породил чудовище!»