Мастер Чэнь - Магазин путешествий Мастера Чэня

И ее собеседник, если он продавец камней, отлично понимает – она увидела все. Она знает, сколько этот желтый сапфир стоит на самом деле. Из этого оба и исходят.

Кира, когда мы с ней познакомились, постоянно навещала Таиланд, поскольку работала на великого дизайнера Каперовича. Человек берет мусор и отходы, какие-нибудь там корявые жемчужины, которые еще лет тридцать назад считались браком, и превращает их в сюрреалистическую картину. Искореженное бледное полупрозрачное тело бывшего обитателя раковины подсвечивается осколками бриллиантов, по нему начинает бежать россыпь огней от бросовых маленьких рубинов, золотая проволока повторяет изгиб ожившей жемчужины – и получается нечто, стоящее попросту непристойных уже денег.

Каперовича в наших краях никто и никогда не видел. Закупщиком сырья до своего исчезновения у него работала, повторим, Кира. Строгий тропический костюм, чаще из светло-голубого шелка, каблуки, немилосердный взгляд сквозь очки – в Таиланде ее помнят многие. Это довольно призрачное создание, потому что ювелиры, и особенно закупщики, имеют привычку быть несколько эфемерными, невидимыми. Зачем кому-то знать, где живет человек, который может купить камней на пятьсот, а может, и на пятьсот тысяч долларов? А если этот человек не успел положить добычу в гостиничный сейф? Не каждый шпион умеет так неожиданно появляться и неожиданно исчезать, как эти люди, через пальцы которых может в день пройти камней на несколько миллионов. Ювелир – это одиночество.

Но однажды она, оказывается, побывала и в Бирме.

– …И очень нескоро я узнал, что наша Кира потащилась в Могок, – мрачно произнес Виктор Денисов, аккуратными движениями разливая виски.

Если вы увидите когда-нибудь этого человека, то слово «дипломат» придет в вашу голову в последнюю очередь. И вы будете неправы, он именно дипломат, но…

Вы увидите ледяные голубые глаза, очень внимательные. И лицо, состоящее из резких линий – острый длинный подбородок, отчетливые скулы; лицо, проштрихованное мелкими и ранними морщинками. И всю эту длинную фигуру, прислонившуюся к потрепанному «Ленд Роверу»: а вы попробуйте покататься в обычной машине по дорогам Рангуна, даже и не в сезон дождей. Как вы проедете по дорогам, которых уже как бы и нет, хотя лет тридцать назад какой-то асфальт здесь клали?

И всё вместе – да, я о Викторе Денисове, а не об улицах Рангуна – всё вместе… охотник? Шериф из штата типа Аризоны?

В любом случае не тот человек, на лице которого при слове «Могок» можно ожидать даже намека на страх. Так, чуть дернувшаяся щека.

Да и я, услышав его слова, не то чтобы ощутил холод живота кобры, пробирающейся за воротник. В Могоке, в конце концов, военные так и кишат. И не пускают туда иностранцев.

– Я там вообще, как ни странно, не был, – подтвердил мои мысли Виктор. – Ни разу.

Исключения, однако, всегда случаются. Киру подговорил на эту бешеную поездку очень крупный рангунский ювелир, а они, по определению, должны быть знакомы с ключевыми военными, причастными к рубиновым приискам, самым знаменитым во всем мире. Они, вообще-то, могут выдать разрешение на визит.

– Но это даже на хорошей машине… – поморщился я.

– Шесть часов, – сказал Виктор.

Я поднял бровь.

– От Мандалая, – уточнил он. – Но что вы думаете – у такого ювелира, как в нашем случае, нет маленького частного самолета? Страна-то у нас, может, и африканская по уровню развития, но кто сказал, что по Африке не летают самолеты? Вот она туда с этим своим клиентом и полетела.

– Бирманцы, – начал мне объяснять Виктор, – великие мастера многоходовых интриг. И когда с Кирой случилась после Могока та самая история, Виктор не стал сразу ломиться в двери тюрьмы, он пошел по знакомым, хоть как-то причастным к ювелирным делам. И начал терпеливо выяснять: что за человек повез нашу девушку в край, где по утрам лежат сырые туманы, из них выплывают нагромождения ржавых жестяных крыш, а внизу, на середине мелкой реки цвета кофейного топаза, стоят отчаявшиеся личности по колено в воде и зачерпывают, зачерпывают придонную грязь совками: вдруг в этих местах, где находили рубины и сапфиры еще при короле Анаврахте, что-то осталось?

И, представьте, интрига вырисовалась. Сложная, вовсе не сводимая к тому, что рангунский ювелир уж так возжаждал тела Киры, молочного, пухлого. Женщин с такой грудью и шеей вербуют в антитабачные активистки в Америке как олицетворение здоровья: курение старит кожу, а если кожа такая… Правда, Кире редко хватало одной пачки сигарет в день, но сливочная полупрозрачность, голубые вены под тонкой кожей – это почему-то никуда не девалось.