Вендела Вида - Одежда ныряльщика лежит пуста

Вдоль улиц, по которым проедет кортеж принца, установлены заграждения. Люди сгрудились у светло-серых металлических решеток. Когда дождь прекращается, так же внезапно, как и начался, ты пытаешься продолжить свой путь в посольство, но все улицы перекрыты.

Ты переходишь одну из улиц и поворачиваешь направо, тут же натыкаясь на ограждение, вынуждающее тебя отступить и пойти другим путем. К тебе липнут людские взгляды, отмечающие инаковость твоей кожи и тела. Даже пожилая бабуля за руку с маленьким мальчиком пристально смотрит на тебя, словно говоря: «Тебе здесь не место».

Ты протискиваешься между двумя решетками, и полицейский свистит в свисток. Поднимаешь руку в знак извинения и идешь дальше. Тебе нельзя останавливаться.

Наконец ты у посольства. На часах без двадцати пять. Ты еще вся мокрая после дождя. Нужно было взять зонт. Твоя подруга-психотерапевт однажды сказала, что неспособность одеваться по погоде является верным признаком психической неуравновешенности. Ты решаешь подождать пару минут снаружи под козырьком, чтобы хоть немного обсохнуть.

Ты входишь в посольство, и ты еще никогда так не радовалась виду американского флага. Проходишь через металлоискатель и получаешь номерок. Садишься на складной стул и ждешь в окружении семей с детьми и парочек. Ты – единственный человек, который сидит здесь сам по себе. Комната маленькая, но представительная, украшенная флагами и портретами. Ты упираешься взглядом в висящий на стене портрет Обамы. Он смотрит на тебя с заботой. Или с легким разочарованием?

Называют твой номер, и ты подходишь к окну номер три. Тебя приветствует американка за сорок с седой прядью а-ля Зонтаг в темных волосах.

– Чем могу помочь?

Из-за своей пряди а-ля Зонтаг, пряди Сьюзен Зонтаг, женщина за стеклом кажется тебе очень важной и, возможно, умнее, чем она есть на самом деле.

– Я – гражданка Соединенных Штатов. Живу во Флориде. В основном. Когда я регистрировалась в отеле, какой-то тип с аккредитационной картой на шее украл мой паспорт, компьютер и все остальное. В «Золотом тюльпане».

– У него была аккредитационная карта?

– Да, но это было просто для отвода глаз.

– Вы были в полиции?

– Да. Там мне дали другой рюкзак вместо моего. То есть они думали, что возвращают мне мой рюкзак. Или не думали. Все равно, мне вернули другой черный рюкзак. И теперь у меня чужой рюкзак и паспорт.

– Зачем полиции было давать вам чужой рюкзак?

– Не знаю. Может быть, они были в сговоре.

– В сговоре с кем?

– С отелем.

– Вы говорите, что полиция Касабланки и «Золотой тюльпан» вступили в сговор, чтобы украсть ваш рюкзак?

В ее устах это звучит бредом сумасшедшего.

– Да, – внезапно ты уже вообще ни в чем не уверена.

– Можно мне ваше удостоверение личности?

– В этом все и дело: у меня нет никакого удостоверения личности. У меня есть только чужой рюкзак с паспортом, который я оставила в сейфе отеля.

– Но откуда у вас чужой рюкзак с паспортом?

– Потому что мне их дали в полиции.

– Покажите мне полицейский отчет. Там должна быть указана ваша фамилия.

– У меня нет полицейского отчета.

– У вас нет полицейского отчета? – она не верит своим ушам.

– Мне дали документ. С красной печатью начальника полиции.

– Он при вас?

Ты лезешь в карман юбки, достаешь лист бумаги и разворачиваешь его.

На листе ничего нет.

Ты переворачиваешь его.

На другой стороне тоже ничего нет.

Ты чувствуешь, как уши у тебя напрягаются, увеличиваясь в размере, словно слух поможет тебе обнаружить документ.

– Кажется, я его оставила. Я оставила документ в отеле, – медленно, чтобы успокоиться, произносишь ты.

– И на нем была ваша фамилия?

– Да, – лжешь ты, потому что не можешь поверить, что оказалась в ситуации, когда у тебя нет ничего, на чем была бы указана твоя фамилия.

– Вы можете взять этот документ и принести сюда? – Женщина говорит с тобой, как с ребенком. «Сьюзен Зонтаг» говорит с тобой, как с ребенком.

– Да. Я возьму документ, который мне дали в полиции, и принесу сюда.

– Приносите завтра. А пока вы не против сообщить мне, чей паспорт и рюкзак вам дали? Полагаю, их владелец – американец?

– Да, американка.

– И ее зовут?..

Ты в панике. Если ты назовешь ей имя Сабины Алис, то останешься ни с чем.

У тебя нет выбора, кроме как солгать:

– Я не помню. Мне нужно вернуться в отель и уточнить.

Женщина смотрит на тебя с недоверием, в первый раз с начала разговора внимательно изучая твое лицо. Ты представляешь, как она описывает тебя кому-нибудь, может быть, полицейским, послу, государственному секретарю, президенту. Тот будет так тобою разочарован.