Максим Лагно - Классика зловещей луны

Если б не гадкая тайна, как было бы сейчас? Он бы не отводил виноватый взгляд, не терзался сомнением, а вдруг она всё знает? Вдруг она прикидывается, чтоб внезапно обвинить, предъявить доказательства и позвать телохранителей. Те отмудохают до беспамятства, а после отвезут за город и похоронят. Боевые быки олигархата сделают это легко…

Если бы не подозрение в подозрении, Жека смог бы правильно истолковать значение её жестов, быстрых взглядов и неконтролируемых поглаживании чайной ложечки.

– Расскажи, как провёл неделю.

Жека с готовностью отрапортовал:

– Общался на онлайн-конференции с торгпредставителями компании «Миопта». Закупка проектора…

Она поморщилась:

– Я не о делах. О моём предложении.

Жека достал и портфеля распечатки, положил перед ней и сказал:

– Эти дни… я пробовал что-то придумать, были одними из лучших в моей жизни. Не буду врать, что самые лучшие, потому что они ещё впереди. Твоё задание, которое я стал прилежно исполнять открыло новый мир. Чудесный, красивый. Я рад, что попал в него и рад, что останусь надолго в…

Запнулся. Припомнил сравнение «чудесного мира» с балаганом.

– …в этом театре.

Карина слушала с полуулыбкой, прямо, не моргая. Лицо показывало исключительное внимание. Ждала продолжения. Пришлось сказать:

– А ты самый интересный и лучший человек.

Замолчал.

Карина придвинула к себе стопку листов:

– Красиво говоришь. Эдуард верно заметил, будто тосты. Не обижайся, он в хорошем смысле. Завидовал. Сам не умеет выразить мысль в краткую форму, вечно повторяет разными словами одно и то же.

Жека понял, Карина заговорила об Эдуарде, чтоб оттолкнуться подальше от последних слов. Его «интересный человек» произнесено так, что любой прочтёт скрытые значения. Красивый, восхитительный, желанный. Любимый, быть может. Расстроиться или обрадоваться её поведению? Он знал женщин. Знал, что это за признак.

2

Пока Карина просматривала записи, он неотрывно разглядывал её лицо.

«Она специально оделась так по-простому. – Поразила мысль. – Понимала, что в своих секси нарядах она неприступна, как силовое поле фантастической планеты. Теперь же я могу смотреть ей в глаза, а не в вырез платья. Не, ну, в глаза-то и раньше смотрел, но на сиськи скатывался. И сейчас прилагал усилия, чтоб не таращится на свитер.»

Жека пощупал бока старого чайника. Остыл. Долил воды и поставил на старую плитку. Газовые винтили крутились туго, непонятно в какую сторону. Обернулся. Карина отложила несколько листочков отдельно:

– Я ещё потом почитаю, окей? Очень понравилось одна вещь.

Жека подошёл к ней и посмотрел в листок:

– О! Удивительно! И мне нравится! Я рад, что мысли совпали.

– Да, да, отличное настроение! Особенно, луна и многоэтажка, балкон…

– Вот, вот! – перебивал Жека. – Она же там в таком прозрачном выходит, ветер дует, всё синее-синее…

– Ага! – перебивала Карина. – Я прям вижу. Город глубокой ночью, знаешь, огней мало, ещё и спальный район…

– Что-то типа Орбиты.

– Или Самал, где высотки. А вдали, в ночной лунной синеве горы видно. Время года не лето…

– Именно так! – восторженно дополнял Евгений. – Именно, что не лето! Как ты догадалась, я не описывал погоду.

– Почему-то сразу представила, что осень, холодно, дрожь чувствуется через экран…

– Она же студентка! – Догадался Жека. – Вот мы оба подсознательно представили, что осень. Не летом же она в университет ходит.

Оба рассмеялись подмеченному факту.

– А как ты представлял луну? Какая она? Приветливая, загадочная,

– Она будет такая, знаешь, зловещая.

Карина задумчиво повторила:

– Зловещая… Да такая и должна быть. Предвещающая что-то.

Карина будто вздрогнула.

– Предвещающая? О чём?

– Ну, уж не знаю.

– Придумай. Я отчётливо вижу сцену, выхода на балкон. Красочно. Вижу, как камера будет работать. Яношу понравится. Значит, балкон, она вышла, поёжилась, а камера и зритель соответственно, должна облететь её и ринутся вниз, знаешь так резко перевалится через перила и вни-и-и-из.

Карина ладошкой показала пикирующую с высоты многоэтажки воображаемую камеру. Жека следил за её длинными пальчиками с изумительно ровными лакированными ногтями.

– А знаешь Женя, как я боюсь летать? Не представляешь! Я иду по трапу, а ноги подгибаются. В животе крутить начинает. Грудь давит (Жека отводит взгляд от её груди) будто кто-то упирается и не пускает меня. Передать бы такое ощущение визуально. А ты боишься?