Ринат Валиуллин - Соло на одной клавише

– Почему я не чувствую этой уверенности, ведь мужчина должен быть стеной? Я старею с тобой, я это ощущаю. Постирали как вещь в разных режимах. Дожила. Ищи своего человека. Со мной можно было только время моё потратить, устроить шоу. Ты одинокий волк, ты думаешь много, думаешь о себе, я не овца, конечно, но меня надо пасти, – она мне так и сказала, выплыла сначала из комнаты, потом из квартиры, только ключ прокрутил железное фуэте, больше ни слова. Молчаливо, обидевшись рыбой. Я представил, как жабры её всхлипывают в тишине подъезда, в сумраке на прощание не зацелованные. Это на пару дней, вечером я позвоню, в каждой страстной любви, слышится канонада гражданской войны, войны внутренних недовольств, раздавленных интересов, я взглянул в зеркало, на меня посмотрел шелудивый пёс: «Волк? Это громко сказано, чем я вооружён? Зубы? У неё в арсенале губы, ноги, глаза, ну что ж, повоюем немного, хотя манёвры в постели милее, без стратегий без фарса, без канители».

Мне приходилось жить в плену её противоречий, несмотря на то что я был гораздо старше Алисы, иногда я чувствовал себя влюблённым в училку школьником, следящим за каждым её движением, который ловил на лету колебания её связок, пытаясь решить уравнение с двумя неизвестными: я и она. Я даже чувствовал, как сквозь меня проходят синусоиды колебаний её настроения, а голос её, словно колесико на радиоприёмнике, то прибавлялся в порывах страсти и притягивал всё живое, особенно меня, то становился тише и проникновеннее, я верил в тишину любви.

Постель наша была глубока настолько, что мы засыпали в объятиях, доверяя друг другу свои мечты, свои страхи, свои чувства, свои тела. Лишь утром обнаруживая последних разбросанными по всей кровати в том беспорядке, который больше нравился ночи, у неё были свои счёты с любовниками.

Только когда я остался один, я понял всей душой и частью тела, какое благотворное влияние оказывала она на меня. Будто чего-то недоставало, точнее сказать, она уже доставала другого. Как же ему повезло…

– Вот дура! Я же всю жизнь хотела быть любимой. Вместо того чтобы полюбить самой.

Тело её набирало скорость, раздвигая пространство толпы на тротуаре словно на взлетной полосе, чтобы, расправив крылья, перейти на бег, но всё время сдерживала себя. Сквозь пелену мокрых ресниц танцующие огоньки, словно человеческое племя, вооружённое факелами, то преследовало её, то маячило, подстерегало где-то впереди.

«Ты расстроена?» – спрашивала она сама себя. «Я? Нет! Что ты! Меня не расстроили, меня четвертовали!» – тут же ответила она себе. «А я тебе говорила, что он подонок, что он будет крутить тобою как захочет, когда захочет и сколько захочет. Ты же меня не слушала. Теперь получила!» – начала она читать себе мораль. «И куда ты идёшь в таком состоянии, в такой поздний час?» – чуть смягчился её тон. «А тебе какое дело? Может, в руки нежного насильника, может, в лапы жестокого мецената, да хоть в ноги бывшему, мне уже всё равно». «Иди, иди! Только тушь сначала вытри, а то не возьмут». Некоторое время она шла молча, убирая платком слабинки характера, пока вновь не включился внутренний голос: «Послушай, хватит уже убиваться. Ты же красивая баба и не глупая, у тебя же вся жизнь впереди, у тебя же молодость в руках, у тебя же есть я».

«Куда я бегу?» Обессилив Марина плюхнулась на асфальт. Она видела краем глаза, что Максим сзади уже догоняет. Сняла туфлю с ноги и запустила в мужа. «Надо же, поймал. Пусть поднимает меня, утешает и ведёт домой».

– Мне важно содержание. Мне абсолютно наплевать, как натянута кожа на её лице, где там отверстия. Всё равно под ней тот же самый скетелет, тот же самый череп, как и у всех. А молодость тела никогда не сможет сравниться с молодостью ума. Сколько смогут общаться ваши тела, тридцать минут от силы, а душам нужно общаться постоянно. Я понимаю, что сейчас важна форма, содержание никого не волнует, возьми, к примеру, шоу-бизнес или модельный, разве кому-то важно что там внутри звёзды, важнее, как она выглядит, как она сложена. Даже если взять литературу, в памяти поколений остаются только те произведения, которые послужили новыми формами выражения мысли.

В этом плане женщины мудрее. Я всегда знал, что если мужчину больше волнует форма, то женщину – содержание. Если говорить о моём содержании в эту пятницу, то я, наверное, был похож на граненый блестящий стакан среднего размера лет тридцати, в костюме и джинсах, наполовину наполненный виски. И чтобы добавить ещё оптимизма моему отлаженному механизму не хватало одной маленькой, но важной детали, который можно было бы привести его в действие, одной маленькой музы, чтобы вдохновить его на подвиги. Я заказал ещё одну порцию виски.