Виктор Горбачев - Реинкарнация. Авантюрно-медицинские повести

– Ещё денёчка два тут поойкаешь и можешь выметаться в свою Хадеру…

Небритый с радостью подхватил:

Би-идьюк! (точно!) Выметусь, Лялечка! И не в Хадеру, а немного дальше… В Калугу, слышала такой город?

– Ты что, серьёзно в Россию наладился?!

– Более чем… Между нами, девочками, не выжить Израилю… Ты глянь, сколько их… И у всех одна мечта, как у Гитлера… Кому он, Израиль, теперь нужен…

Небритый как-то испытующе посмотрел на Лялю и вдруг неожиданно предложил:

– А поехали со мной! Я пока тут у вас валялся, всё обдумал… Мы с тобой уживёмся… А в Калуге не пропадём! Квартира осталась, к тому же есть у меня идейка… А тебя вообще в любой больнице с руками оторвут…

– Ну, парень! Видно, я тебе не то что-то вколола, бред начинается…

– Ты не торопись… Подумай эти два дня, пока из меня ещё будешь дуршлаг делать. Уносить надо ноги отсюда, прелесть моя!

Неизвестно, как Семёна, но Симу стали уже пугать семейные советы с обсуждением вопроса отъезда ещё одной дочери из дома…

– А скока ты его знаешь?

– Ну, сколько… Месяца три…

Он один сюда ещё подростком по программе приехал, уже лет десять-двенадцать, наверное. И зарабатывает прилично, и всё равно, видно, лыжи назад навострил…

– Ой, доча, не знаю, может, и прав твой ранетый… Съезди, посмотри, вернуться завседа сможешь… А ну, как и вправду затопчут Израиль…

Паразиты! Тот Израиль на карте-то не найдёшь, а эти везде, где пальцем не ткни… А им всё мало…

Израиль труженик, а эти бездельники только и знают, что нефть качать да кальян сосать! Побросали все Израиль… Говорят, много людей нынче отсюда улетают…

Калужский рынок как-то в одночасье стал пупом города. Базарная экономика, свирепствовавшая в России со времён Большого передела, безоговорочно загнала на него всякого без относительно его профессии, возраста или менталитета…

Рынок губернского города к такому всплеску деловой активности оказался явно не готов, поэтому торговые ряды с китайско-турецко-индийским барахлом, подобно раковой опухоли, сначала выдавились на прилегающие улицы, а затем и вовсе на Театральную площадь перед вдруг ставшим неактуальным областным драмтеатром.

В момент появились и хозяева рынка: некий Паша, а над всеми – Доцент на «Лексусе»…

В полосатой разборной палатке небритый торговал каким-то китайским барахлом…

Покупателей не было. От безделья соседи-коммерсанты кучковались возле одной из палаток, где губастый хозяин в красной шерстяной шапочке время от времени наливал им водки в белые пластиковые стаканчики.

Торгаши дружно цеплялись к редким, забредшим покупательницам, которые, как правило, просто глазели.

– А чё ты сам-то на рынке паришься? А бабу для чего завёл?! – спросил однажды губастый.

– Она работает, медсестра…

– Рабо-отает! Ей хоть на прокладки-то себе хватает? Скажи лучше, под каблук попал… Она же у тебя жидовочка, они торговать любят…

В конце трудового дня, сложив до завтра полосатую турецкую палатку в чехол, а нехитрый товар – в клетчатые сумки, небритый, покачиваясь и пыхтя, втащил тележку домой.

Неуверенно раздевался в прихожей своей малогабаритки…

– Ты не зачастил с водкой-то, дружок?! – Ляля была дома.

– Не боись, на свои гуляем… От ты на свои попробуй погулять… На прокладки не хватает…

Компания небритого с жёнами и подругами на «пленэре» в сосновом лесу шашлыком отмечали некое событие.

Мужчины были уже навеселе.

Раскрасневшись от избытка кислорода, они резвились в высоко интеллектуальную забаву, хлопая стоящего спиной по боку, чтобы тот угадал: а кто же это его стукнул?

Запыхавшись, расселись на траву вокруг «стола». С готовностью подставляли пластиковые стаканчики…

Худой, прокуренный и язвительный торгаш с большим крестом на толстой, якобы золотой цепи прицепился к Ляле:

– Лялька, а тебе разве можно свинину-то есть?!

Ляля была спокойна:

– А почему нет?

– Ну, как же, вам же её нельзя употреблять…

Ляля была очень спокойна:

– Кому нам?

Худой понял, что умница Ляля сделала его ответчиком, и оттого начал злиться:

– Да евреям, кому… Жидам!

Ляля внешне была спокойна:

Повисла пауза… Кажется, слышно было, как зашевелились мозги базарных интеллектуалов…

Наконец, самый, видно, безнадёжный не выдержал: